Морской путь в Индию
Шрифт:
Однако, когда один из этих переводчиков, отправившийся на сушу за сбором сведений, был изрублен на куски короткими мечами туземцев, Кадамосто пришел к выводу, что он достаточно углубился в эту враждебную страну, приказал поднять якоря и со всей поспешностью направился южнее, к реке Гамбия.
Поднявшись по этой реке примерно на четыре мили, корабли наткнулись на семнадцать военных челнов,
где было 150 [человек], не больше; они были очень хорошо сложены, чрезвычайно черны, все одеты в белые бумажные рубашки: кое на ком были маленькие белые шапочки… по обеим сторонам [шапочек] были белые крылья, а в середине перо. На носу каждого челна стоял негр с круглым, вероятно кожаным, щитом на руке.
Негры сразу пошли в наступление, осыпав корабли тучей стрел, но огонь бомбард скоро перепугал их и внес в их ряды замешательство. Затем «моряки начали стрелять в них из арбалетов; первым разрядил свой арбалет незаконный сын этого генуэзского дворянина [Антоньотто Узодимаре, спутник Кадамосто по африканскому предприятию]. Он поразил негра в грудь, и тот мгновенно упал мертвым в челн». Хотя это сначала навело страх на туземцев и заставило их отступить, но скоро они возобновили атаку. «Тем не менее по милости бога ни один христианин не был поражен», несмотря на то, что река наполнилась мертвыми и умирающими неграми. В конце концов переводчику
На следующий год (1456) венецианец со своим генуэзским спутником снова подготовил два судна, с тем чтобы отправиться и исследовать реку Гамбию дальше и продвинуться на юг вдоль побережья. Принц Генрих одобрил это предприятие и даже дал от себя полностью оснащенную каравеллу. На этот раз Кадамосто больше повезло в его взаимоотношениях с туземцами, жившими на реке Гамбия, чем в первое его плавание. Однако он нашел здесь мало золота, моряки жестоко страдали от лихорадки, и, покинув Гамбию, корабли пошли к Риу-Гранди. За исключением островов Зеленого мыса Кадамосто не открыл никаких новых земель, но и в это плавание он увидел и записал в своем отчете много необычайного. Это был человек трезвого ума, и его записки напоминают скорее дневники исследователей XIX века, чем писания кого-либо из его предшественников: записки Кадамосто можно рассматривать как первое тщательное и точное по тому времени описание виденных стран и народов [72] . Он был смел и любознателен, он пробовал даже всякую незнакомую пищу, встречающуюся ему, от диковинных птиц до черепах, от незнакомой рыбы до жареного слоновьего мяса. Он описал и необычайные длинные туземные весла с круглыми лопастями, и одежду туземцев, и татуировку у туземных женщин, и способы охоты на слонов. Он рассказал о бегемотах и гигантских летучих мышах и о многих диковинках, которые ему довелось увидеть. Он даже хранил соленую слоновью ногу и слоновье мясо, чтобы привезти это на родину. Эти вещи «я преподнес позднее в Испании господину дон Heurich [sic], который принял их как чудесный подарок, — это был первый дар, полученный им из страны, открытой благодаря его энергии».
72
Это утверждение неверно даже в отношении описаний африканских стран, превосходные образцы которых дал в XIV веке знаменитый арабский путешественник (родом из Танжера) Абу-Абдаллах-Мухаммед Ибн-Баттута. — Прим. ред.
Наконец, когда корабли достигли земель, где население уже не понимало негров-переводчиков и те тоже не могли понять туземцев [73] . Кадамосто решил остановиться, повернул обратно и добрался до Португалии без особых дальнейших приключений.
В качестве приложения к своему отчету Кадамосто записал краткий рассказ о путешествии, которое совершил в Африку его португальский друг; имя этого человека не названо, оно неизвестно и по другим источникам. Этот молодой человек плавал вместе с Перу ди Синтра [74] вдоль побережья до Сьерра-Леоне и, возвратившись на родину, поведал о своих приключениях Кадамосто. Венецианец записал наблюдения своего друга — они касались виденных людей и их обычаев; упоминаются между прочим «знаки, нанесенные на лица и тела раскаленным железом».
73
Нигде в Африке нет такого многоязычия, как в тропических странах Западной Африки, начиная от реки Сенегал и до Камеруна. Местные жители могли перестать понимать чужих негров-переводчиков в нескольких десятках километров от пункта, где переводчики были захвачены португальцами. Вследствие этого нельзя судить, до какого именно района Гвинейского побережья дошел Кадамосто. — Прим. ред.
74
Перу ди Синтра в 1461 или 1462 году продвинулся от островов Бисагуш далеко на юго-восток — вероятно, за 5° северной широты, до мыса Палмаш (Пальм) и открыл Область Южных рек (приморскую полосу нынешней Французской Гвинеи), Сьерра-Леоне и «Перечный берег» (теперь — Либерия). — Прим. ред.
У этих людей уши все в дырах, в них они носят много маленьких золотых колец, рядами, один к одному, нижняя часть носа у них проколота посредине [через носовую перегородку] и в ней продето золотое кольцо, точно таким же образом, как продевают кольца нашим буйволам, а когда они хотят есть, то кольцо они отодвигают в сторону.
Путешественник рассказал, что около Сьера-Леоне люди нагие [75] , что когда трое из них пришли на борт каравеллы, португальский капитан одного схватил и задержал. «Он сделал это, повинуясь его величеству королю». Существовал постоянно действовавший приказ, гласивший, что капитаны должны «силой или убеждением увезти негра» из любой страны, население которой говорит на языке, незнакомом переводчикам. Несчастный посетитель каравеллы был увезен в Португалию и представлен королю, который принял все меры к тому, чтобы отыскать человека, понимающего язык невольника.
75
Автор по личным наблюдениям может подтвердить, что в этом районе можно часто видеть, как превосходно сложенные мужчины и мальчики, живущие в прибрежных селениях, плавают или бегают на морском берегу совершенно голые По-видимому, это отнюдь не наносит ущерба их прирожденному чувству достоинства и уважения к себе. Они напоминают скорее бронзовые статуи, чем голых людей. Они и сейчас великолепные пловцы и гребцы.
Наконец, негритянка, рабыня одного лиссабонца, тоже привезенная из далекой страны,
Таким образом, рассказ кончается счастливо [76] .
Другой отчет, относящийся к тому же периоду, повествует о плавании Диогу Гомиша к берегам Сенегамбии на каравелле «Пикансу» («Дятел») — одно из немногих названий судов, дошедших до нас от той эпохи. Корабль был снаряжен принцем Генрихом и отплыл в 1456 или в 1457 году. Плавание на «Пикансу» лишь дополнило новыми подробностями те данные относительно этой части африканского побережья, которые уже раньше собрали португальские исследователи. В отчете о втором плавании, совершенном Гомишем два года спустя, содержатся горькие жалобы на то, что работорговля приходит в упадок, «ибо если мавры [на Гвинейском берегу] давали по семь рабов за одного коня, то теперь они дают не больше шести».
76
Кадамосто уехал из Португалии в 1463 году, спустя три года после смерти принца Генриха
Этот отчет достоин внимания, потому что содержит первое упоминание об использовании квадранта в мореплавании. В заключительных строках отчета описывается возвращение Гомиша в Лиссабон, поездка короля в Опорто и дикое, варварское сожжение живым одного португальца за продажу оружия маврам. В печи был разведен огонь, и «король приказал, чтобы… его бросили туда вместе с его мечом и золотом».
В ноябре 1460 года принц Генрих отправился к праотцам и был погребен в часовне монастыря Баталья [77] . Основоположник навигационной науки в Португалии, инициатор посылки систематических исследовательских экспедиций, мечтатель, никогда не забывавший о своей цели — открытии морского пути в Индию, — он умер, когда его хорошо продуманные планы еще не принесли своих плодов. Но его имя навеки останется и в португальской и в мировой истории, ибо его великий Труд, через тридцать восемь лет после его смерти, был увенчан триумфальным плаванием Васко да Гамы.
77
Баталья — городок в 160 километрах к северу от Лиссабона; возник возле одноименного монастыря, который был построен на месте победоносного сражения у Алжубарроты (1385), когда португальцы отстояли независимость своей страны от Кастилии. В церкви находятся гробницы португальских королей и принцев Авишской династии XV века — Прим. ред.
Дуарти Пашеку Пирейра [78] , известный мореплаватель и современник Гамы, так выразил взгляд португальцев на деятельность принца Генриха:
… он вызвал с Мальорки мастера Жакоме, искусного картографа… и многими дарами и милостями привлек его к нашему королевству, где тот учил людей своему мастерству… Все эти и другие славные дела… были совершены этим добродетельным принцем, не говоря об открытии Гвинеи вплоть до Serra Lyoa [Сьерра-Леоне]. Мы должны поэтому молить бога за его душу… Выгоды, проистекшие для Португалии, таковы, что и ее король и народ весьма обязаны ему, ибо в открытой им стране находит себе пропитание значительная часть португальского народа, а португальские короли извлекают из торговли большие доходы; ибо… когда в торговле этой страны [побережье Африки до Сьерра-Леоне] был наведен порядок, она давала ежегодно три с половиной тысячи рабов и больше, много слоновых бивней, золота, прекрасной хлопчатобумажной ткани и много других товаров. Посему мы должны молить бога за душу принца Генриха, ибо открытие им этой страны привело к открытию другой Гвинеи за Serra Lyoa и к открытию Индии, торговля с которой приносит нам изобилие и богатство.
78
Сочинение Дуарти Пашеку Пирейры «Esmeraldo de Situ Orbis», несмотря на то, что оно написано в первое десятилетие XVI века, и поныне остается ценнейшим трудом, содержащим личные наблюдения автора об Атлантическом океане, о берегах и населении Африки вплоть до мыса Доброй Надежды. Из пяти предполагаемых книг сохранились лишь три и отрывок четвертой. К несчастью, подлинная рукопись в XVIII веке была потеряна, а на два списка с нее, хранившихся в португальских библиотеках, никто не обращал внимания до 1892 года, когда труд был опубликован в ознаменование четырехсотлетия плавания Колумба в Америку. [Дуарти Пашеку Пирейра вычурно — в стиле того времени — назвал свой труд «Изумрудной (книгой) о строении земли» В восьмидесятых годах XV века он неоднократно плавал в тропические страны Западной Африки В 1488 году потерпел крушение у острова Принсипи (Гвинейский залив), подобрал его с частью команды возвращавшийся на родину Бартоломеу Диаш — Прим. ред.]
Португальцы всеми силами старались сохранить свою монополию торговли на африканском побережье, в особенности в связи с тем, что аналогичные претензии предъявляла Испания. Ввиду этого короли Португалии, и при жизни Генриха и после его смерти, стремились держать в тайне как можно больше сведений о морях, по которым португальцы плавали, и о землях, в которых они побывали. Морские и иные карты, глобусы и документы подвергались цензуре или держались в секрете, дабы они не разжигали зависть и алчность других морских держав и не дали им возможности использовать результаты португальских открытий [79] .
79
«Португалия скрывала от иностранцев свои морские карты и держала в секрете доклады своих замечательных мореходов. Какой португальский корабль оставил карронады в заливе Нейпир Брум, в северно-западной Австралии. Сейчас они находятся в адмиралтействе в Сиднее, небольшие бронзовые пушки с португальской короной, относящиеся к XV или началу XVI столетия. (Paul McGuire, Australia, Her Heritage, Her Future)
[Португалец Жоржи Минезиш уже в 1526 году открыл северо-западный берег Новой Гвинеи Позднее, и во всяком случае до открытия (в 1606 году) северной Австралии голландской экспедицией Янца и испанской экспедицией Торреса, португальцы (вероятно, случайно), несомненно, посещали северо-западное побережье Австралии. Об этом свидетельствует не только находка португальских карронад, о которой говорит Харт, но и некоторые дошедшие до нас морские карты XVI века — Прим. ред.]