Морской волк
Шрифт:
— А тебя сюда откуда занесло? — спросил я.
— Из Новгорода я, — ответил он. — Антип, сын Федора Булавы.
Я назвал ему свое имя-отчество, выдав за русский аналог датского.
— Не нравится мне, Антип Федорович, отдавать нарвским купцам часть прибыли и налоги платить им не хочется, — сказал я.
— А что поделать?! Они здесь хозяева, как порешили, так и будет, — произнес он. — Плетью обух не перешибешь.
— Нам не обязательно здесь встречаться. Можно где-нибудь на Неве. Я привезу туда товары, которые ты закажешь, а ты — которые мне нужны. Обменяемся и оба неплохо заработаем, — предложил я.
— Так, конечно, выгоднее будет, да только места там глухие. Мало ли чего случится?! — возразил купец.
— Если дурить не будешь, ничего не случится. Мне хватит того, что по-честному заработаю. Тебе, надеюсь, тоже, — сказал я.
— Подумать надо, — произнес Антип Федорович Булава, сверля меня глазами, которые выглядывали из-под кустистых бровей.
— Подумай, пока я грузиться буду. Меня интересуют меха, воск, мед, железо, канаты и веревки. Взамен могу предложить вино, соль, рыбу соленую, ткани шерстяные, олово, свинец, и деньги серебряные и золотые.
— Корабельники? — спросил он.
— Что за корабельники? — не понял я.
— Монеты золотые с кораблем, — ответил Антип Федорович.
Я догадался, что это нобли английские, и подтвердил:
— Могу ими, могу экю французскими, — предложил я.
— Лучше корабельниками, — сказал купец.
Значит, уже решился. Я не стал торопить. Человек он степенный, пусть подумает еще, прикинет, сколько наварит, миновав жадных нарвских купцов и таможенников.
Пришел он ко мне через день, когда я купил у нарвских купцов меха, привезенные русским купцом: рыжую белку, куницу, лису, бобра, соболя, горностая, песца. Мех песца в Западной Европе в особой цене. Белый цвет, то есть, отсутствие цвета, символ чистоты, начал входить в моду.
С песцами я впервые столкнулся в порту Зеленый мыс, расположенном на правом берегу Колымы, в нескольких километрах от ее впадения в Восточно-Сибирское море. Там на пристани был большой мусорник, в котором по ночам и рылись песцы. Я по ночам стоял на вахте у трапа и от скуки гонял их. По виду они что-то среднее между собакой и лисой. В темноте глаза горят красным цветом. Пока не перелиняют, шерсть грязная, серовато-белая. Людей не шибко боятся, поведением напоминают бездомную собаку. Отбежит на два-три метра и тявкает. Отойдешь — опять в мусоре рыться начинает. Когда перелиняют, сразу уходят в тундру. Знают, что в ценной шубе долго среди людей не походишь.
Мы посидели с купцом Антипом Федоровичем Булавой, выпили вина, составили списки, кому чего и сколько надо, договорились о ценах и дате встречи возле острова Котлин, на котором в будущем построят военно-морскую базу Кронштадт. Одному купцу загрузить мой барк не под силу. В ладью влезает в среднем около пятидесяти тонн груза. Придется компанию собирать.
— Давай договоримся сразу: не жульничать, — предложил я. — Если товар с подвохом, предупреди. Обманешь один раз — больше торговать с тобой не буду. Ты будешь старшим в вашей компании, дела буду вести через тебя, но и ответишь за всех. Согласен?
— А если ты обманешь? — задал он резонный вопрос.
— Тогда тоже больше не торгуй со мной. Но и меня могут обмануть. Обнаружишь порчу, вернешь товар, а я — деньги, — предложил я. — Отвезу этот товар тому, кто мне его подсунул, и заставлю заплатить штраф.
— А заплатят? — не поверил купец.
— Заплатят. За этим цехи и компании следят, — ответил я.
На самом деле и в Западной Европе попадались непорядочные торговцы, но с крупным оптовым клиентом, каковым являюсь я, они такие номера редко откалывали. Себе дороже.
— Нам бы такой порядок! — вздохнул Антип Федорович.
Знал бы он, что и в двадцать первом веке всё ещё будут так вздыхать русские, причем не только торгаши.
39
Возле Моонзундского архипелага, когда я решил, что дальше будет открытое море, что можно отдохнуть, от острова Хийумаа или, как его сейчас называют, Дагё, нам наперерез выскочили четыре одномачтовых драккара: три двадцативесельные и один двадцатичетырехвесельный. Борта их были наращены деревянными щитами, чтобы защитить гребцов. Ветер дул северо-западный, мы шли курсом острый бейдевинд со скоростью два-три узла. Пираты паруса не поднимали, шли на веслах. Острые курсы не для их прямых парусов. Ходко шли, узлом шесть-семь. Не думаю, что такую скорость продержат долго. Можно было бы изменить курс, пойти на север и даже северо-восток, пока не утомятся и не отстанут, но я решил, что пора моему экипажу приобрести морской боевой опыт. На учениях всё легко и просто. Посмотрим, как покажут себя в бою.
— Корабль к бою! — приказал я и пошел в каюту, чтобы облачиться в доспехи и взять оружие.
Пиратам потребуется минут двадцать-тридцать, чтобы сблизиться с нами метров на четыреста. Раньше открывать по ним стрельбу — понапрасну тратить боеприпасы.
Когда я вышел из каюты, экипаж барка был уже готов к бою. Аркебузиры заняли места на марсах, на крышках трюмов, используя для защиты и упора стоявшие там на рострах шлюпки, и на баке и корме. Матросы стояли у мачт, готовые мигом убрать или поставить паруса. Комендоры приготовили пушки и боеприпасы, ожидая команду заряжать.
Пираты шли строем фронт, правда, кривовато. Видимо, хотели напасть одновременно. Дерзкие ребята. Нападать с низкого судна на высокое — рискованное мероприятие. Когда-то сам был таким. Только вот у тех, на кого я нападал на ладьях, не было пушек. Я разбил пушки левого борта на три пары, приказал заряжать ядрами и целиться каждой в указанный мною, двадцативесельный драккар. Самый большой решил не топить. Он будет не слишком богатой добычей, но экипаж должен почувствовать вкус легких денег.
Я подпустил пиратов метров на триста, чтобы комендоры попали наверняка. Драккары шли под острым углом к курсу барка — не самый удобный ракурс для стрельбы. Весла мерно поднимались из серой воды и опускались в нее. Завораживающее зрелище.
— Огонь! — крикнул я.
Знаю, что выстрел будет не сразу, что это не капсульные ружья, к которым я привык в будущем, но все равно каждый раз, когда наступает пауза между моим приказом и грохотом орудий, мне кажется, что случилась осечка, потому что отсырел порох или еще почему-то. Так бывает только перед первым залпом. Потом становлюсь спокойнее.