Морской ястреб (др. изд.)

Сабатини Рафаэль

— В чём дело? — громовым голосом воскликнул он. — Что всё это значит? Или вы оглохли и не услышали приказ своего повелителя, избранника Аллаха, раз осмеливаетесь подавать голос и изъявлять свою волю?

После такой отповеди на палубе наступила мёртвая тишина. Изумлённый Асад облегчённо вздохнул.

Розамунда затаила дыхание. Что он имеет в виду? Неужели он обманул её? Она наклонилась над перилами, стараясь не пропустить ни одного слова Сакр аль-Бара и надеясь, что плохое знание лингва-франка ввело её в заблуждение.

Сакр аль-Бар с повелительным жестом обернулся к стоявшему рядом Лароку:

— Вернись на наблюдательный пункт. Внимательно следи

за галеоном и сообщай нам о каждом его движении. Мы не снимемся с якоря, пока того не пожелает наш повелитель Асад ад-Дин. Ступай!

Повинуясь приказу, Ларок молча перекинул ногу через фальшборт, спрыгнул на вёсла и под взглядами всей команды вскарабкался на берег.

Сакр аль-Бар мрачно оглядел столпившихся на баке корсаров.

— Неужели этот гаремный баловень, — бесстрастно проговорил он, презрительно показав на Марзака, — который стращает мужчин мнимой опасностью, превратил вас в стадо трусливых баранов? Клянусь Аллахом, так кто же вы? Храбрые морские ястребы, которые бросались на добычу, как только её зацепляли наши абордажные крючья, или жалкие вороны, высматривающие падаль?

Ему ответил старый корсар, осмелевший от страха:

— Мы попались в западню, как Драгут в Джерби.

— Ты лжёшь, — возразил ему Сакр аль-Бар. — Драгут сумел вырваться из западни. К тому же против него выступил весь генуэзский военный флот, а мы имеем дело всего с одним галеоном. Клянусь Кораном! Разве у нас нет зубов, чтобы вцепиться в него, если он навяжет нам бой? Но коли советы труса вам больше по душе, то знайте: стоит нам выйти в море — и нас сразу заметят. А ведь, как сказал вам Ларок, у них на борту двадцать пушек. Лучше принять ближний бой, хотя я уверен, что в бухте нам вообще нечего опасаться. Они понятия не имеют, что мы рядом, иначе они не стали бы на якорь в заливе. И запомните, что даже если нам повезёт и, убегая от мнимой опасности, мы не навлечём на себя настоящей беды, то уж наверняка упустим богатую добычу и вернёмся домой с пустыми руками. Впрочем, всё это лишнее. Вы слышали приказ Асад ад-Дина. На том и порешим.

Не дожидаясь, пока корсары разойдутся, Сакр аль-Бар сказал Асаду:

— Стоило бы повесить того пса, который говорил о Драгуте и Джерби, но не в моих правилах быть жестоким с командой.

Изумление Асада сменилось восхищением и даже чем-то похожим на раскаяние, но одновременно в нём проснулась жгучая зависть. Сакр аль-Бар победил там, где сам он неизбежно потерпел бы поражение. Как масло расплывается по воде, так яд зависти растёкся по душе Асада. Его неприязнь к бывшему любимцу превратилась в ненависть, ибо теперь он видел в нём узурпатора своей власти и могущества. И с этой минуты вдвоём им стало тесно в Алжире. Вот почему слова благодарности застыли на устах паши, и, как только он остался наедине с Сакр аль-Баром, его глаза злобно впились в соперника. Только глупец не прочёл бы в них смертный приговор.

Но Сакр аль-Бар не был глупцом и сразу всё понял. Сердце его сжалось, в душе проснулась ответная злоба. Он почти раскаивался, что не воспользовался недовольством и мятежным настроением команды и не предпринял попытку сместить пашу. Он забыл и думать о примирении и ответил на ядовитый взгляд откровенной издёвкой.

— Оставь нас, — коротко приказал он Бискайну и, кивнув на Марзака, добавил: — И забери с собой этого морского воителя.

Бискайн вопросительно глянул на пашу.

— Таково твоё желание, господин мой?

Асад молча кивнул, и Бискайн увёл перепуганного Марзака.

— Господин мой, — начал Сакр аль-Бар, когда они остались

одни, — вчера я предложил тебе залатать брешь в наших отношениях и получил отказ. И вот теперь, будь я предателем и мятежником, каковым ты назвал меня, я не упустил бы случая, который сам шёл ко мне в руки. Я говорю о настроении корсаров. Если бы я воспользовался им, предлагать или просить пришлось бы уже не мне, а тебе. Я мог бы диктовать свои условия. Но коль скоро я представил тебе неопровержимое доказательство моей верности, то мне бы хотелось надеяться, что ты вернёшь мне своё доверие и соблаговолишь принять моё предложение относительно франкской женщины, которая стоит вон там.

И Сакр аль-Бар показал на ют.

Возможно, то, что Розамунда без покрывала стояла на юте, сыграло роковую роль, поскольку не исключено, что именно эта картина развеяла колебания паши и заставила его забыть об осторожности, побуждавшей согласиться на предложение корсара. Асад смотрел на Розамунду, и лёгкая краска проступала на его серых от гнева щеках.

— Не тебе, Сакр аль-Бар, обращаться ко мне с предложениями, — наконец проговорил он. — Такая дерзость доказывает лживость твоего языка, болтающего мне о преданности. Однажды ты уже обманул меня, кощунственно злоупотребив святым законом Пророка. Если ты не сойдёшь с моей дороги, тебе несдобровать.

Голос паши срывался от бешенства.

— Потише, — гневно предостерёг его Сакр аль-Бар. — Если мои люди услышат твои угрозы, я не отвечаю за последствия. Так значит, я противлюсь твоей воле во вред себе? Кажется, ты так сказал? Ну что же, будь по-твоему. Война так война! Но не забудь, ты сам выбрал её и в случае поражения пеняй на себя.

— Гнусный мятежник! Вероломный пёс! — вскипел Асад.

— Посмотрим, куда заведут тебя старческие причуды.

Сакр аль-Бар повернулся к Асаду спиной и пошёл на ют, оставив пашу в одиночестве предаваться бессильному гневу и смутным страхам. Однако при всей дерзости и безрассудной смелости своих слов Сакр аль-Бар изнывал от беспокойства. Он составил план действий, но хорошо понимал, что между замыслом и его осуществлением лежит немало опасностей.

— Сударыня, — обратился он к Розамунде, поднявшись на ют. — Стоя на виду у всех, вы поступаете неблагоразумно.

К немалому удивлению Сакр аль-Бара, Розамунда пронзила его враждебным взглядом.

— Неразумно? — презрительно спросила она. — Уж не потому ли, что я могу увидеть больше, чем вам бы хотелось? Какую игру вы ведёте, сэр, говоря одно и делая совершенно другое?

Было ясно, что Розамунда превратно истолковала увиденное.

— Позвольте заметить, — сухо ответил корсар, — что ваша склонность к поспешным выводам однажды уже причинила мне немало вреда, в чём вы имели возможность убедиться.

Эти слова несколько обескуражили Розамунду.

— Но в таком случае… — начала она.

— Я настоятельно прошу вас повременить с выводами. Если я останусь жив, то освобожу вас. Ну а до тех пор я бы посоветовал вам не выходить из каюты. Выставляя себя на всеобщее обозрение, вы не облегчаете мою задачу.

Под его тяжёлым взглядом Розамунда медленно опустила голову и скрылась за занавесом.

Глава 20

ПОСЛАНЕЦ

Остаток дня Розамунда провела в каюте, терзаясь тревогой, которую в немалой степени усилило то, что за это время Сакр аль-Бар ни разу не зашёл к ней. Наконец, под вечер, не в силах справиться с волнением, она снова вышла из каюты, но увидела, что её появление на палубе более чем некстати.