Мортен, Охвен, Аунуксесса

Бруссуев Александр Михайлович

— Сокровище? — переспросил Игорюха и пихнул локтем Саньку.

Девушка заговорщицки подмигнула и ушла куда-то в домик на колесах. Впрочем, отсутствовала она недолго, вынеся что-то продолговатое, завернутое в мягкую кожаную накидку.

— Вот, — сказала она и стряхнула

покрывало в сторону.

— Ух ты — меч! — затаив дыхание, сказали ребята.

— В отличном состоянии — гордо сказала богиня, будто это ее личная заслуга.

— Дамасская сталь! — сказал Игорюха.

— Булатный клинок! — добавил Санька.

— Да вы настоящие оружейники, — засмеялась девушка.

— А можно подержаться? — спросил Игорюха. — Пожалуйста!

Богиня, проявив поистине божественную щедрость, протянула клинок ребятам. Те вместе схватились за рукоять, боясь поверить этому счастью, и подняли меч над собой, как рабочий и колхозница Мухиной. Пламя сверкнул на солнце.

И сразу же издалека раздался ужасный стон, словно где-то далеко одновременно загрустило целое стадо слонов. Богиня вздрогнула и заозиралась по сторонам:

— Что это?

— Оборотень, — ответил Игорюха.

— Почему?

— Готовится к охоте, — сказал Санька.

Девушка осторожно взяла меч обратно в свои руки и закутала его накидкой:

— Откуда вы знаете?

— Так мы же местные! — ответили ребята и счастливо засмеялись.

* * *

Перворожденный испытывал смутное беспокойство с того времени, как он приехал на берег Ладоги в один из гостевых домиков. Вроде

все было хорошо: покой и умиротворение вокруг, люди, рассеянно бродящие по песчаному берегу и любующиеся на величественное озеро и живописные дюны, рыбаки, с самого утра уходящие на лодках с удочками наперевес, шепот сосен и шум ветра. Но почему-то возникла тревога, не проходящая ни на миг.

Он давно перебрался жить на север Советского Союза, в город на Неве: изобилие добычи и специфический вкус, свойственный расам, наименее подверженным кровосмешениям. Достиг высот карьерных лестниц то в одной отрасли, то в другой. Теперь, выбравшись отдохнуть перед полнолунием на роскошный, не испорченный дурной цивилизацией берег, вдруг, заволновался.

Так дольше продолжаться не могло, поэтому перворожденный двинулся еще затемно на ближайшую горушку, километрах в пятнадцати от дач. Когда он забрался на самый верх Сармяги, чуть в стороне от деревушки, то сразу понял, в чем дело. Потому что именно в этот момент вознесся к солнцу и небу клинок, закаленный на крови оборотней, Пламя. Впервые за многие сотни лет он напомнил о своем существовании, а также то, что ему так и не удалось испытать себя в поединке с тем молодым парнем, когда-то убившим оборотня.

И, повинуясь внезапному порыву, перворожденный взвыл, зная, что его рев будет правильно истолкован памятью крови потомков викингов. Он не ошибся…

Конец.

2000, 2008. т\ х Northsea Trader.