Мошенники
Шрифт:
– Знаю, - в первом голосе послышался металл. – Я здесь для того, чтобы вернуть вам долг.
– Да, долг. Забавно, знаешь ли.
– Что именно, сэр?
– Когда ты опускаешься на дно, то только старые должники могут поднять тебя обратно. С трудом, работая за двоих и попускаясь принципами, но поднимают.
– У них просто нет выбора.
– Ты прав. Я знал твоего отца, пусть земля ему будет пухом. Держал тебя на руках, когда он приходил в гости. Помогал тебе после его кончины. Даже вытаскивал несколько раз из неприятных историй. Поверь мне, Филин, я бы не обратился к тебе без нужды, - мягко ответил старик, почувствовав изменения в голосе незнакомца. – У меня не было выбора в том, помочь тебе или бросить собакам в пасть. Я обещал твоему отцу присмотреть за тобой и свое обещание выполнил. С лихвой. И сейчас мне нужна твоя помощь.
– Внимательно слушаю, мистер Браун.
– Ты в курсе, как я загремел в эту отвратную дыру, которую местные называют английской тюрьмой? Ха, родное правительство пошло на поводу у англичан, которые показательно осудили старика. Выродки, что с них взять?
– В курсе, сэр. Сокровища Британской короны – это ваша работа, - ответил незнакомец. – Идеально сделанная, на мой скромный взгляд.
– О, похвала специалиста всегда приятна, мой мальчик. Но я считаю похвалу заслуженной только в том случае, когда дело проведено успешно. В моем случае, я больше потерял, чем приобрел. Вместо миллиардов и теплого солнца сырой британский климат и эти серые стены. Еще и сын…
– Примите мои соболезнования, мистер Браун, - кашлянул Филин. – Эл был хорошим парнем.
– Эл был идиотом, - сварливо перебил его старик. – Напыщенным, грубым, глупым идиотом, который руководствовался эмоциями, а не разумом. В нашем деле это минус, а не плюс. Но ты прав. Он был моим сыном. А сын для отца всегда останется хорошим, несмотря на то, что он был идиотом. У меня отняли сына, Филин. А это куда важнее миллиардов и теплого солнца. А всему виной три человека…
– Кто это сделал, сэр? До меня дошли лишь крупицы, - чиркнула зажигалка, и в спертом воздухе запахло сигаретным дымом. – Надеюсь, вы не против сигареты?
– Нет.
– Благодарю, сэр.
– Не стоит. Вернемся к делам. Это сделали три человека. Имена ты получишь после того, как покинешь это дивное место. Мой человек будет ждать тебя у ворот. Уже заказан отель, где ты сможешь смыть с себя этот дрянной запах и сменить одежду. Куплена хорошая машина. И тебя дожидается небольшая коричневая папка, где ты найдешь всю информацию.
– Хотелось бы вкратце, мистер Браун. Я ценю свое время.
– Отрадно слышать, мой мальчик. Вкратце… три человека отняли у меня почти все. Сделали изгоем в глазах родной страны. И упекли за решетку на долгий срок. Но все меняется, Филин. Как я уже говорил, достаточно собрать долги и ты вновь поднимешься со дна. Этим я и собираюсь заняться с помощью твоего таланта.
– Кто эти люди?
– Мужчина, женщина, мужчина. Один из них важная шишка у легавых Англии. Второй – мелкая заноза в заднице. Такая заноза, которая вроде и не причиняет тебе дискомфорт, но постоянно напоминает о себе, как только ты её задеваешь. А вытащить такую занозу очень трудно, Филин. Это, знаешь ли, очень умная заноза.
– Женщина?
– Обычная женщина, у которой есть слабости, несмотря на её суровость. Будь мой сын хоть каплю похож на нее, глядишь, и я бы не гнил в этой помойке. Но это лишнее. Эти трое связаны, Филин. Связаны друг с другом. Держатся друг за друга. Не дай им себя обмануть, как это сделал я, а они обязательно попытаются. Обман в крови занозы, а если к делу примешивается и маниакальная честь легавого, то лишь Дьявол ведает, что у них на уме.
– Методы? – тихо спросил незнакомец. Он спросил тихо, но у тех заключенных, что лежали, отвернувшись к стене, волосы встали дыбом. В голосе таинственного Филина не было никаких эмоций. Только холодный расчет.
– Исключить силу. Я хочу, чтобы они пережили то же самое, что и я. Гнили всю свою ебаную жизнь в похожей на эту дыре. А когда ты добьешься своей цели, Филин. Скажи им, кто стоит за их падением. Если судьба будет ко мне милостива, то я сам это скажу. Да, мой мальчик. Алонсо Браун скажет им лично, глядя в глаза и наслаждаясь страхом, - старик вздохнул. Ярость, бурлящая в его голосе, моментально успокоилась, уступив место прежним безжизненным листьям. Шуршащим и шепчущим. Гонимым по мокрому асфальту прохладным осенним ветром. Старик поднял на незнакомца глаза и добавил то, что тот уже знал. – Либо ты сам это сделаешь.
– Я понял, сэр, - ответил Филин. Через несколько секунд он постучал в дверь и, дождавшись, когда охранник отопрет ее, приготовился выйти. Но старик негромко кашлянул, вновь привлекая внимание. – Да?
– Удачи, Оскар, - один из заключенных рискнул повернуться на бок так, чтобы в поле зрения попала дверь. Вздрогнув, он изумленно уставился на незнакомца, который буравил его черными, бездонными глазами. Глазами, в которых мрачно горел приговор, вынесенный Алонсо Брауном трем неизвестным людям. Что-то подсказывало заключенному, что черноглазый незнакомец выполнит приказ старика. А еще он знал одну вещь. Эти глаза, страшные и бездонные, еще долго будут сниться ему в кошмарах. Липких и противных. Как сама суть страха. Страха, от которого невозможно сбежать. Сглотнув комочек, заключенный отвернулся к стене и вздохнул. Он не знал приговоренных людей и впервые в своей жизни радовался тому, что находится в тюрьме.
Глава первая. Здесь начнется что-то новое.
– «Zachem ona beret muzhskie pis'ki v rot...», - промурлыкала Лара, качая головой в такт мелодии. Маркус, копающийся в небольшом мешочке, поднял голову и удивленно посмотрел на супругу. Та, заметив его взгляд, сконфуженно улыбнулась и, щелкнув кнопкой плеера, выключила музыку. – Чего ты уставился?
– Странная песня. Русская?
– Ага.
– Олег тебе её посоветовал? – хмыкнул Маркус, возвращаясь к копанию в мешочке. Девушка приподняла одну бровь и коротко кивнула.
– Да, а что не так? Песня, как песня.
– Милая, а Олег, когда тебе советовал эту песню, улыбался вот так? – мужчина скривил рожицу, заставив девушку рассмеяться.
– Ага. Сказал, что мне понравится.
– Я бы не доверял русскому с таким лицом. Он улыбался похожим образом, когда ударил Мина током, прикрепив пьезоэлемент к его мошонке, пока тот спал, - буркнул Маркус, вытаскивая из мешочка горсть сверкающих камней. – Тогда я узнал, что Мин довольно сносно ругается на иврите, что уже странно для азиатских рас, и неплохо машет ногами, что наоборот очень ожидаемо.
– Да и похуй, Маркус. Ты копаешься в камешках, а я слушаю музыку. Не все ли равно, что слушает тот или иной человек? Мелодия хорошая, а на смысл мне плевать, - ответила Лара, сладко потянувшись на диване.
– Я не говорил о том, что песня плохая, - вновь хмыкнул мужчина, беря в руки зеленый камень. – Я говорил о том, что не доверял бы Олегу, когда у него такое лицо.
– Ты вообще слушаешь своего… эм, как его там?
– Дворжака.
– Вот, Дворжака. А меня в сон клонит от его музыки. Так сладко, что я чувствую, как сахар закупоривает мне вены.