Москаль
Шрифт:
— Так ведь хохлы, Митя. Вот если б боевой гопак…
Дир Сергеевич отлип от зрелища. Сладко зевнул.
— Что у нас еще на сегодня?
Оказалось, что предполагается поездка в кишлак к Рустему. Именно там сейчас находится группа талибов, которой и предстоит совершить акт священной мести.
Дир Сергеевич внимательно оглядел соратников.
— А мне зачем туда ехать? — Непонимание, выразившееся на лицах соратников, развеселило «наследника». — Что смотрите? Тут предполагается кровищи пролить три бочки, а я ведь заказчик. Так зачем мне обнаруживаться перед исполнителями?
Патолин
— По–хорошему — мне и вас–то всех полагалось бы шлепнуть, как свидетелей, после всего, чтобы концы вон в ту быструю воду.
— Это от усердия, Митя, — вступился майор. — Ребята хорошо потрудились, охота похвастаться.
— Да ну вас! Коська, пойдем погуляем, расскажешь мне все, как есть, ты же тут торчал не просто так, а как мой шпион.
Дир Сергеевич лукаво–игриво поглядел на «ребят», как будто говорил не всерьез.
— К реке нельзя, Дир Сергеевич, — глухо предупредил Кастуев.
— А что, стрелять начнут? Они же не знают, кто я и зачем здесь. А на этой стороне Таджикистан, для них заграница. международный скандал.
— Посмотри туда, Митя, — посоветовал майор.
Слева направо вдоль берега реки шла группка людей, предводительствуемая собакой. Три человека в камуфляже, с автоматами и овчарка, равняется — пограничный наряд.
Дир Сергеевич фыркнул:
— Я думал, и эти куплены. Трудно представить, что они просмотрели все это ваше хозяйство прямо у себя под носом. С вертолетами, машинами.
— Они куплены, — кивнул Кастуев, — но мы обязались соблюдать приличия. Мы, по легенде, научная киноэкспедиция, мы исследуем древние надписи в этих пещерах, и никого не провоцируем.
Дир Сергеевич легко согласился с выдвинутыми аргументами:
— Хорошо, мы погуляем в другую сторону.
Он взял Кривоплясова под руку, и они двинулись по каменистой тропе в сторону вертолетной стоянки. Эта пара выглядела забавно. «Наследник» был одет в дорогой, абсолютно белый горнолыжный костюм, огромные альпинистские ботинки, на лице — черные, мрачно отсверкивающие очки. Друг был в пятнистых, засаленных штанах, старинном офицерском кителе без погон, да еще подпоясанном простым солдатским ремнем с позеленевшей пряжкой. За пояс у него была заткнута толстая книжка, ей он отдавал все свободное время последних дней.
Проходя мимо застывших в неровном строю Патолина, Кастуева и Елагина, Кривоплясов несколько раз стрельнул в их сторону несчастным взглядом. Кажется, он хотел сказать: не волнуйтесь, не проболтаюсь! При этом он приложил ратопыренные пальцы левой руки к заветному тому, как бы давая клятву: вот мой живот, в смысле — жизнь!
Дир Сергеевич тоже глянул на своих перепуганных подручных, но по его взгляду ничего, естественно, прочитать было нельзя. Он улыбался, отлично сознавая и радуясь, что треплет нервы тем, кто остается. Он также уделил внимание и заветной книге друга, хлопнул своей ладонью по его руке, как бы сгоняя ее с охраняемого объекта.
— О, Коська, ты все с Розановым
Примерно с этого момента произносимая Диром Сергеевичем речь стала уже не слышна оставшимся на «штабной» площадке господам. Но их нисколько не успокаивало, что старые друзья удалились, увлеченные беседой о литературе.
— Почему вы не отправили Кривоплясова сразу же, как я вам позвонил?
Патолин и Кастуев опустили головы.
— Мы намекали, настаивали, но он так упирался, как будто и правда шпион Дира, — попытался объяснить Патолин. — Удалить силой — значит все провалить.
— Мы поговорили с ним. Он знает, что в голове у Дира. Он обещал нам помочь, — поддержал напарника Кастуев.
Майор дернул щекой.
— И мы же все–таки успели, — сказал Патолин. — Откуда он взялся в вертолете?
— Дир позвонил старому другу, оказалось, что он как раз проезжает под нами, посадили вертолет…
— Я не знал, что у Кривоплясова есть телефон, — пожал плечами Кастуев.
— Погодите, Александр Иваныч, а с Кляевым Дир не разговаривал во время этой посадки?
Елагин отрицательно мотнул головой:
— Некогда было. Даже винт не останавливали. Кривоплясов перебежал к нам.
— А он? — Кастуев ткнул подбородком в сторону Рыбака, причем тот все отлично слышал.
5
— И правда, чего ты держишься за Розанова, ведь, если вдуматься, все его построения или бред, или полный бред. Волга — «русский Нил»! Идиот! Нет двух менее похожих рек. Нил — центровая река, хребет страны, Волга — пограничная, за ней вечно враждебная нашему лесу степь. Без Нила Египта просто нет, без Волги на Руси и воды, и корабельных путей, и речных видов до черта. Представь берег русской реки: никогда это не голый, дикий берег Волги. Нил течет на север, в бесконечность античного мира, Волга — на юг, в тупик бандитского казачьего озера. Ну все наврал! Волга, как и Енисей с Байкалом, — это больше советские объекты. Одолеть, освоить! Могучие магистрали, а за ними «склады пространства». Только не надо мне про «обонятельное и осязательное», тут на меня уже одна мадам смотрела удивленно.
— Да, Митя, да, — вздохнул влекомый под руку старый друг, категорически не понимающий, как ему себя вести.
— Значит, убедил. Хорошо. А вообще, это очень по–нашему, по–русски, я бы даже сказал, по–москальски, в таких вот запредельных местах рассуждать все об одном и том же — о литературе.
Картина и в самом деле была «этакая»: камень, снег и вечность, интересный, но бессмысленный разговор.
— Знаешь, Константин, что такое москаль?
— Ну–у…
— В том–то и дело. А я, между прочим, открыл целую москальскую цивилизацию. Прямо в вертолете и открыл.