Московский апокалипсис
Шрифт:
– О! Дверь приоткрыта! И ломать не нужно. Зайдём?
– Мишель! Раз дверь выломана, значит, тут уже побывали до нас. Поищем нетронутый дом – вон их сколько!
– А мне особнячок нравится. Валери остаётся при лошадях, остальные за мной!
В доме все замерли, не дыша. Вот оно! Сейчас что-то будет…
Громко звеня шпорами, вошли пять кавалеристов в зелёных доломанах и высоких меховых шапках. Увидев русских, в том числе двух мужчин, они тут же положили руки на эфесы сабель.
– Господа, мы мирные люди и не собираемся защищать это жилище, – быстро сказал им Ахлестышев. – Дом в вашем полном
– О, мсьё говорит, как настоящий парижанин, – обрадовался старший, судя по нашивкам, бригадир. – Тем лучше. Кто вы и чей это дом?
– Это дом княгини Шехонской, а сама княгиня стоит перед вами (Ольга при этих словах напряжённо кивнула). Рядом – её камеристка. Мы с моим другом – их старые знакомые. Опасаясь за безопасность дам, мы почли своим долгом прийти сюда. Защитить их в случае неприятностей. В городе разгул черни, может случиться всё, что угодно.
– Защитить дам? – рассмеялся чернявый вёрткий француз. – Так это может оказаться невозможным! Мы собираемся вести себя в Москве по праву сильного. И если я, к примеру, захочу сделать что-то с вашей дамой, как же вы намерены поступить?
– Убить вас прежде, чем ваши товарищи убьют меня, – отрезал Пётр, делая шаг навстречу вертлявому. – Желаете проверить, кто из нас быстрее?
В передней повисла тягостная тишина. Чернявый медленно-медленно, с противным визгом начал вытягивать саблю из ножен. Ахлестышев смотрел на него в упор, готовый броситься. Саша-Батырь вздохнул, спустился на ступеньку ниже и встал рядом с товарищем. Вот-вот могла начаться резня, но Ольга вдруг спросила бригадира:
– А что, это в традициях Великой армии [14] – впятером набрасываться на двух безоружных?
14
Великая армия – название части вооружённых сил Наполеоновской империи, которая вела войны в 1805-1807 и в 1811-1814 годах в Центральной Европе (в т.ч. в России).
Унтер-офицер, тоже уже почти обнаживший клинок, осёкся.
– И с каких пор, – продолжила княгиня, – естественное для мужчины стремление защитить женщину стало преступлением? Я иначе думала о французской армии.
Все кавалеристы разом, словно по команде, вернули сабли в ножны.
– Клод, больше не груби этим людям! – хмуро приказал бригадир чернявому. – Мадам права: мы французы, то есть люди чести. Прошу прощения, дамы и господа, за поведение моих подчинённых. Больше это не повторится. Позвольте представиться: Мишель Обиньи, командир полувзвода 5-го конно-егерского полка. А это мои товарищи.
Ахлестышев утёр пот со лба. Ещё бы секунда, и… Необходимо было срочно наладить правильный тон разговора с захватчиками. Благородство их вызывало сомнения. Откупиться! Вот что сейчас должно их по-настоящему задобрить.
– Мсьё Обиньи! Мы, безусловно, признаём ваше право на трофеи. И сами добровольно и немедленно отдадим все ценности и покажем, что ещё есть в доме. Не утаим ничего.
– Это было бы благоразумно с вашей стороны…
– Взамен мы просим двух вещей. Первое: вашей защиты для этого дома и его обитателей. Если вы поселитесь здесь, все припасы
– Хм. А второе?
– Мы просим оставить в нашем распоряжении только две комнаты. Разумеется, вы их предварительно обыщите, чтобы убедиться, что мы ничего там не спрятали. И пусть в ту из комнат, где поместятся дамы, никто не входит.
– Это разумные требования, – согласился бригадир. – Мы готовы их принять. Французы не звери… Но всё должно быть честно, без обмана. Что это, к примеру, вы прячете за поясом?
Ахлестышев вынул пистолет.
– Отдайте его мне. И пусть ваш верзила-приятель сделает то же самое.
Беглые безропотно отдали оружие, и обстановка в комнате сразу же разрядилась.
– У вашего приятеля не очень приветливое лицо, – усмехнулся Обиньи. – И на друга княгини он мало похож. Кто это? Что связывает его с вами, человеком очевидно образованным и приличным?
– Он уголовный. Мы вместе сидели в тюрьме.
– О-ля-ля! Значит, правду говорят, что Ростопчин велел выпустить из тюрем всех арестантов?
– Нет. Выпущены лишь неисправные должники, мелкие воришки и ещё сумасшедшие. Самых серьёзных, что содержались в Бутырском замке, сейчас гонят колонной на Нижний Новгород. Мы с другом сбежали из неё. Но мы такие не одни. Судя по всему, вырвались ещё несколько десятков, и среди них есть опасные люди. Будьте с ними осторожнее.
– Хорошо, мсьё…
– Пётр Ахлестышев, к вашим услугам.
– Извините, но такую фамилию мне не выговорить. И имя тоже трудновато… Мсьё Пьер, если не возражаете?
– Не возражаю.
– Так вот, мсьё Пьер. Вы без запинки предложили нам дом со всем его содержимым. Я правильно понимаю, что мы уже не найдём здесь ничего ценного?
– Да, всё дорогостоящее мой муж уже вывез, – ответила за Ахлестышева Ольга. – Остались только те ценности, что на мне (она стала торопливо вынимать из ушей серьги и стаскивать с пальцев перстни). Но в самом доме находится немало других вещей, и среди них фарфор, бронза, столовое серебро…
– А вино, провизия?
– Тоже в изобилии. Повар убежал, но моя камеристка всё вам покажет.
– Мсьё Пьер, – вновь обратился к Ахлестышеву Обиньи. – Княгиня, как выясняется, замужем, но не за вами. Извините мне мой вопрос, но нам всем любопытно… Кто же тогда вы? Только что дело чуть не дошло до крови, и мы поняли, что вы готовы умереть за нашу прекрасную хозяйку. Сделайте милость, объяснитесь!
– Я люблю эту женщину, – просто ответил Пётр.
Бригадир крякнул, а вертлявый Клод сдёрнул с головы шапку и щёлкнул каблуками.
– Прошу извинить, мсьё Пьер, моё недостойное поведение. Сказанное вами всё объясняет… и вызывает лишь уважение. Прошу также и мадам принять мои извинения.
Ахлестышев охотно протянул кавалеристу руку, и обстановка в доме сделалась почти дружеской. Тем не менее, бригадир принял от Ольги драгоценности и внимательно их осмотрел. Одобрительно щёлкнул языком, один из перстней взял себе, а всё остальное отдал товарищам, наказав не забыть и стоявшего на улице Валери. Заминка вышла только с обручальным кольцом. Обиньи сначала постеснялся его брать. Но затем вспомнил, что муж бросил жену и сбежал, и реквизировал кольцо тоже. Золотую цепочку с крестом бригадир великодушно оставил хозяйке.