Московский оружейник

Кобб-младший Сильванус

– Да.

– Но где?

– Ах, – отозвалась юная девушка, качая головой, – здесь какая-то тайна. Хоть убейте, не могу вспомнить. Он знает меня – он знает всех, – и всё же, если судить по его словам, он недавно в городе.

– Но почему он заговорил с тобой? Где это было? – жадно спросила Розалинда.

– Это было в нашей церкви святого Стефана. Он стоял у алтаря и подозвал меня, когда я хотела уходить. Я подошла к нему, и он спросил меня о вас.

– Обо мне?

– Да, и о Рюрике Невеле.

– А что именно? – спросила дева, краснея.

– Он спросил, любите ли вы молодого оружейника. Он был так добр, так желал узнать, проявлял такой интерес к Рюрику, что я не могла не ответить.

– Но что ты рассказала?

– Я сказала, что вы любите Рюрика. Я сказала, что вы вместе росли и что вы отдали бы ему руку, даже если бы её просил самый гордый дворянин в стране. Он спросил кое-что о герцоге, но я ничего ему не сказала. Если я должна сказать что-то дурное, то лучше вообще ничего не говорить.

– Ты права, Зенобия. Ты особенно права в последнем; но ты не должна рассказывать всё, что знаешь обо мне и Рюрике.

– Я думала, что не делала ничего плохого. О, я была бы горда признаться, что люблю такого человека.

– Да, я тоже горда, моя маленькая фея. Я люблю Рюрика всей душой и с гордостью отдала бы ему свою руку хоть сегодня; но ты не должна об этом рассказывать.

– Я не хотела вам навредить, госпожа, – жадно воскликнула молодая девушка.

– Тише, Зенобия. Я тебя не виню. Просто будь осторожна.

– Я буду осторожна. Но о, вы бы не смогли ему отказать. Он как будто и сам всё знал. Он задавал вопросы в такой странной манере, что я рассказала всё, что он хотел знать. Он не спрашивал: «Любит ли она Рюрика Невеля?», – но он был уверен в этом и заставил меня признать, что это так. Но он не хочет навредить ни вам, ни Рюрику. Я знаю, он хороший человек.

– Хотела бы я с ним встретиться, – полушёпотом сказала Розалинда.

– Если вы хоть раз его увидите, вы его ни с кем не перепутаете, госпожа. У него странная внешность; и он одевается не так, как большинство служителей церкви. Он носит чёрное и сегодня был в чёрном бархате. Но у него поразительная фигура. Он самый толстый человек в Москве, и у него безразмерный подбородок. Он забавный человек, он бы вызвал смех, если бы так меня не озадачил.

– О чём он ещё спрашивал?

– Он только спросил, знаю ли я, что герцог был у императора, и я сказала, что знаю. Затем он сказал, будто слышал, что они обсуждали дуэль между графом Дамоновым и Рюриком. Но я сказала, что, кажется, это не привело к опале герцога, поскольку он так же часто бывает при дворе. И после этого он рассказал о дуэли. Он сам на ней был и видел то, что случилось.

Зенобия рассказала всё, что монах поведал ей о храбрости Рюрика, и Розалинда слушала с вниманием и жадностью. Рассказ доставил ей удовольствие. Служанка видела, как благосклонно принят её отчёт и в конце добавила своё мнение о том, что Рюрик Невель – образец для всех мужчин, которые хотели бы завоевать любовь женщины.

Но прежде чем Розалинда успела задать вопрос, дверь в покои открылась, и вошёл герцог. Он поклонился и нежно улыбнулся своей воспитаннице, а затем взмахом руки отослал Зенобию; после того, как служанка вышла, он сел возле прекрасной девы. Розалинда посмотрела в лицо герцога, и хотя он улыбался, но она ясно поняла, что у него на уме что-то важное. Она содрогалась, когда он смотрел на неё, и ничего не могла с этим поделать. В облике этого человека, в его голосе и взгляде было нечто – некие скрытые намерения, некая многозначительность, нечто невысказанное, но всё же различимое, – что заставляло Розалинду содрогаться. Она не могла понять, что это. Так бывает, когда человеческая душа отталкивает что-то, хотя мозг не замечает никакого зла.

Но недолго она оставалась в темноте. Дьявол уже вышел на свободу, и его ничего не сдерживало. Он наметил себе жертву и собирался опутать её своими сетями.

– Розалинда, – сказал герцог таким голосом, который должен был звучать непринуждённо, но, тем не менее, был сильно напряжён, – врачи сказали, что граф Дамонов может поправиться.

– О, я так рада, – ответила Розалинда.

– Да, я тоже, – продолжил Ольга, пристально разглядывая её. – Но, я полагаю, тебя он не очень волнует.

– Кто? Граф?

– Да, я говорю о графе.

– Он волнует меня, как волновал бы любой человек, которому нужно стать лучше, прежде чем умереть.

– Вот как? – сказал герцог, прикусив губу, поскольку самому себе он мог откровенно признаться, что ему тоже не хватает добродетели. – Но, – продолжил он со слабой улыбкой, – ты не любишь его?

– Не люблю, сударь, – ответила дева, вопросительно глядя в лицо опекуна.

– Так я и думал… так я и думал… – Говоря эти слова, Ольга снова улыбнулся и пододвинулся ближе к Розалинде. – Я хорошо понимаю, – продолжил он, – что твоё сердце ещё не занято человеком, который стал бы тебе подходящим спутником в предстоящей жизни со всеми её горестями и радостями.

Розалинда опустила глаза и задрожала всем телом. Но прежде чем она сумела что-то ответить, герцог продолжил:

– Дорогая Розалинда, я пришёл к тебе по делу, которое считаю самым важным в своей жизни. Мне нелегко говорить об этом предмете, но я тщательно его обдумал.

Герцог остановился и посмотрел в лицо Розалинды. Она встретила его взгляд и снова опустила глаза. Она задрожала ещё сильнее и почувствовала, как в её душу проникает страх.

– Розалинда, – продолжил дворянин, – когда мне было всего девятнадцать лет, я женился на девушке, которую любил. Она прожила со мной четыре коротких, счастливых года. Бог подарил нам двух детей, но они недолго радовали нас. А потом моя прекрасная жена умерла, и мир для меня стал тёмным и мрачным. Я думал, что никогда больше не полюблю. Прошло время, и ты попала под мою опеку. Я полюбил тебя, как только ты появилась; мне бы хотелось, чтобы ты заняла место моих потерянных детей. Но ты быстро выросла. Твоё ум и твоё сердце развивались. Я понял, что не могу относиться к тебе, как к ребёнку; я сидел в одиночестве и спрашивал себя, какое место ты занимаешь в моём сердце. Ты догадываешься, что я себе ответил, Розалинда?

– Место маленького ребёнка, – неистово дрожа, ответила дева.

– Нет, нет, милая. Я размышлял, я думал, я тщательно изучил самого себя; я понял, что воспоминания о покойной жене поблекли перед той, кто чиста, как святая. Теперь ты понимаешь?

– Нет, нет… О, нет! – вымолвила дева испуганным шёпотом.

– Тогда слушай дальше, – продолжил дворянин тихим, серьёзным голосом и со странным огнём в голубых глазах. – Когда проявилось твоё очарование, я пришёл посмотреть на тебя новым взглядом, и, должен сказать, мои старые чувства только усилились. Я посмотрел на себя. Я увидел свой роскошный дворец без хозяйки. У меня нет спутницы, которая помогала бы мне, нет подруги, которая радовала бы и одобряла меня. Я решил всё изменить. Наконец мои глаза открылись, и я увидел ту силу, которая оживляет мою душу. Я посмотрел на тебя и понял, что нашёл женщину, которая снова подарит мне радость. Розалинда, я люблю тебя искренно и нежно; я бы хотел, чтобы ты стала моей женой. Теперь ты можешь понять меня? Можешь?