Москва – Филадельфия
Шрифт:
— Все просто. Я за вами заеду на микроавтобусе в три часа. Садимся и едем.
— Кто ещё поедет с нами? — решил выяснить все подробности Олег.
— Никого. Водитель, я с Катюхой и вас четверо.
Котов на удивление был лаконичен:
— Да, чуть не забыл! Ещё гармошка будет.
Умелов знал, что Николай когда-то учился в музыкальной школе по классу толи фортепьяно, толи аккордеона. От тех лет у него сохранился хороший слух и старая гармошка, доставшаяся ему от какого-то предка. И на всех совместных посиделках, свадьбах или иных массовых мероприятиях, где встречалась многочисленная умеловская родня, Коля
Глава 5
Зиновьево был обычным деревенским поселком, каких на просторах России было множество: со стареньким сельским клубом и небольшой одноэтажной школой.
Родившаяся в нём молодежь после окончания средней школы стремилась уехать в город или, на худой конец, в районный центр. Оставались только те, кто не имел возможности выехать, или те, кто просто не хотел уезжать.
Владимир, жених умеловской крестницы Ирины, был из большой и дружной семьи. В 1990 году после школы он отправился в Нижний Новгород, где вполне успешно отучился на физкультурном факультете пединститута. После окончания вуза он устроился на работу в одну из солидных нижегородских торговых фирм, после чего сразу же сделал предложение Ирине, за которой ухаживал уже лет пять. С тех самых пор, как познакомился с ней на подготовительных курсах.
Все это Олегу с Мэри рассказала Екатерина, пока они ехали от Нижнего Новгорода до Семенова на микроавтобусе «Форд-Транзит».
Николай сидел впереди, рядом с водителем, держа на коленях свой раритетный инструмент (гармошку, разумеется). Родители Умелова расположились чуть сзади.
Возле Семеновского поста ГАИ «Форд-Транзит» пристроился к белой «Волге», на которой их встречал кто-то из родни жениха. Через пятнадцать минут они уже были в Зиновьево. У синих деревянных ворот водитель заглушил двигатель.
— Всё, приехали, — пробасил он.
На улице все стали разминать затекшие ноги. Катерина пошла разузнать «что к чему». Оказалось, что их привезли к дому одного из родственников жениха, выделенному под размещение родни со стороны невесты.
— Пойдемте внутрь. Наши почти все уже собрались, — предложила своим попутчикам Катерина.
Войдя через тяжелую дверь в темные сени с широкими низкими ступеньками и тяжелым запахом времени, Олег, придерживая Мэри за руку, помог ей подняться к входу в жилые комнаты.
Переступив через высокий порог, они сразу же окунулись в мир хаоса и суеты. Многочисленная женская половина приглашенной родни перемещалась из комнаты в комнату, что-то перенося и распаковывая, торопясь сменить повседневную одежду на праздничную. Таковой почему-то считались темные, отделанные люрексом, балахоны в стиле нарядов Аллы Пугачевой годов 80-х. На головах у некоторых женщин еще были ситцевые платки, под которыми просматривались контуры бигуди.
Непрерывно здороваясь, Олег с Мэри продирались сквозь снующих людей, стараясь найти спокойное место в стороне от этого сумасшествия. Наконец, добравшись до старой кровати со скрипящей панцирной сеткой, Умелов усадил на неё слегка ошалевшую Мэри, прошептав ей на ухо, что вот так в русских селениях принято готовиться к выходу к молодоженам.
Неожиданно в комнату, где сидели столичные гости, заскочили две молодые девицы, вероятно, какие-нибудь подруги невесты. Нисколько не стесняясь присутствия Умелова, они вдруг задрали свои платья и начали подтягивать колготки под самый срез своих бюстгальтеров. От такой картины у Мэри округлились глаза. Олег смущенно отвернулся к стене.
Среди этого шумного бабьего царства лишь один человек ощущал себя как рыба в воде. Это был Николай Михайлович Котов.
В спортивном зале маленькой сельской школы огромной буквой «П» стояли накрытые столы. Гости, разбившись на кучки, стояли у подоконников в длинном школьном коридоре. Среди пестрой толпы расположились Олег с Мэри и с его родителями. Озабоченно оглядываясь по сторонам, к ним подошла Екатерина.
— Моего членоножку не видали? — поинтересовалась она.
— Да вон он идет, — кивнул Умелов в сторону приближающегося Николая.
Даже издалека было видно, что глаза его горели, как у мартовского кота.
— Что, опять в штанах задымилось? — нисколько не стесняясь Умеловых, с укором бросила своему благоверному Катерина.
— Да ты что, Катюха? Я просто с мужиками постоял, воздухом подышал, — замахал руками Николай.
В его голосе не было даже намека на чувство вины перед женой.
— Знаю я твоих мужиков! Небось, опять уже к кому-нибудь в трусы лазил? — Екатерина схватила правую руку мужа. Михалыч выдернул руку из цепких ладоней своей жены.
— Да, ты что — сдурела что ли? Что ты меня перед людьми позоришь?
Подойдя к Умелову, он извиняющимся взглядом посмотрел на Мэри.
— Мне с Олегом пошептаться надо. Ты нас не отпустишь?
Умелов погладил Мэри по руке и за талию подвинул ее ближе к своим родителям.
— Я сейчас. Вы тут без меня не скучайте.
Выйдя с Николаем на свежий декабрьский воздух, Олег повернулся к Котову:
— И не живётся тебе спокойно? У тебя же семья, дочери. Жена, вон какая…
— Да ладно тебе меня учить. Как говорится: «Всё — х…рня, и водка тоже. Нам всего п….а дороже!» — выдал свою коронную прибаутку Котов, которую он вставлял тогда, когда хотел сменить тему разговора.
— Вот именно, — кивнул Олег, — для тебя это точно дороже всего на свете. Чего меня звал?
Николай оглянулся по сторонам и, придвинувшись к Умелову, сквозь зубы прошептал:
— Тут твоя бывшая появилась.
— Кто?
— Кто, кто. Светик — семицветик, вот кто!
— Светлана?
Олег был ошарашен известием Котова. В подобной обстановке он был совершенно не готов к встрече с женщиной, с которой он когда-то жил в гражданском браке.
— Вы что заранее не могли сказать, что она здесь тоже будет? — не скрывая досады, спросил Умелов.
— Да я сам не знал, — честно признался Николай.
— Как она вообще здесь оказалась? Она же вроде не родня нам?
— Как говорится, мир тесен. Вы когда в школу зашли, я решил тут кое с кем на вечер договориться. Смотрю: ба! Светка собственной персоной! Я к ней. Покурлыкали мы с ней немного, она мне и рассказала, что после вашего разрыва через какое-то время замуж выскочила за капитана дальнего плавания. А этот самый капитан — крестный отец жениха оказался. Во как! Правда, он сейчас где-то опять плавает, а за себя свою жену прислал, то есть Светку, — Котов вздохнул, видимо искренне переживая за Умелова.