Москва Поднебесная
Шрифт:
– Вот какое поколение растим, – чуть не плача, жаловалась в трубку Сонечкина. А Наталья Андреевна молча кивала и поглядывала на дочерей, опасаясь, как бы с ними, чего доброго, не вышло подобных мерзостей.
Но подобные случаи были единичными, в основном несчастные отпрыски тихо переживали потерю своего любимого развлечения: плакали, кручинились в депрессии, и бойкотировали обед. Поликлиника не справлялась с потоком страждущих родителей и рыдающих чад. В столь сложной ситуации заведующей надлежало быть на рабочем месте, но Нистратова мужа любила сильно, и потому рассудила так: дети, конечно, цветы жизни, но цветы-то чужие! А
Проходя мимо арки дома № 16, Наталья Андреевна увидела, как из неё появились две престранные дамы. Одетые, как натуральные шлюхи из дешёвого американского кино. Одна в бесстыжем халатике медсестры, другая в кожаном порнокостюме, довольно сексапильном, но уж точно не предназначенном для прогулок по городу. Обряженные в пошлую одежду увидели заведующую и, быстро о чём-то пошептавшись, направились к ней.
– Женщина! Девушка! Извините, ради бога, – начала та, что изображала медицинскую работницу. Голос её показался Наталье знакомым, но каким-то странным, словно говорила та, нацепив противогаз. – Можно вас на минуточку?
– Я очень спешу, – попыталась избежать контакта заведующая.
– Но это крайне важно! – присоединилась вторая, в кожаной маске с коротенькими треугольными ушками.
Наталья Андреевна, будучи по природе человеком отзывчивым, обречённо остановилась.
– Дело в том, что у нас… – продолжила медсестра заплетающимся языком, – вы не смотрите, что мы так одеты. Мы артистки, в кино снимаемся, – оправдалась она, увидев недоверчивый взгляд заведующей, – у нас несчастье произошло…
«Пьяные они, что ли? – подумала Нистратова. – Хотя нет, позвольте, как это может быть? Сейчас никто не пьёт…» – А сама участливо ответила:
– Да-да, я вас слушаю? Что за несчастье?
– Тут такое дело… вот… – медсестра любовно подхватила Нистратову за руку, увлекая в глубь арки, – …посмотрите, это очень важно!..
Наталья Андреевна нехотя пошла с незнакомкой. Она что-то предчувствовала. Что-то нехорошее. Но это её не остановило. Возле стены, куда распутно одетые дамы привели её, стояла сумочка с красным медицинским крестом на боку.
«Может, розыгрыш?», – подумала Нистратова, озираясь по сторонам.
Вторая, что была в кожаном комбинезоне, подняла сумку и с наигранной тревогой раскрыла.
– Сейчас, сейчас мы вам всё объясним, – пообещала она. Медсестра тем временем встала так, чтобы заведующую не было видно со стороны улицы, загородив её своим развратным силуэтом.
А из-за угла арки в это время за сценой наблюдали две пары пытливых глаз. Надо признаться, со стороны наблюдатели выглядели весьма необычно и крайне странно. Противоестественно даже. Слегка высовывая из укрытия длинный острый нос, на когтистых задних лапах стояла большая серая крыса. Рядом с ней, а точнее, за ней, также на задних лапах, за сценой нападения на заведующую детской поликлиникой наблюдала кошка чёрной масти с огромным пушистым хвостом. Передними лапами она по-шпионски опиралась на кирпич и опасливо прижимала к головке уши, чтобы те не торчали из-за угла. Кошка, надо признаться, тоже была размеров немалых, прямо не кошка – рысь. На правой лапе у неё блестел миниатюрный перстень с красным рубином. Крыса же вообще имела при себе крохотный бинокль, в который она и смотрела на трёх женщин.
– Она! – радостно сообщила крыса писклявым голоском.
– Шеф! – произнесла кошка шёпотом, поднеся перстень к пасти. –
В микроскопическом наушнике, таящемся в ушной раковине пушистого зверька, раздался властный низкий голос:
– Передавай координаты.
Кошка прищурилась, словно на мордочку ей попал солнечный луч, вытянула пушистую лапу, выставив вверх тонкий коготок, посмотрела, точно в прицел, на острый его кончик и произнесла:
– Луна семнадцать, тектоника три, параллельность дифендум.
И в этот самый миг вокруг женщин полыхнуло белым огнём, и все три дамы в арке исчезли. Бесшумно и мгновенно, словно и не было их там никогда.Побег
Вера вскочила и подбежала к Загробулько. Глаза её, полные слёз, излучали беспомощную злость, растерянность и ужас от осознания произошедшего. Она подхватила раненного ослабшего майора и, прижав его голову к груди, зашептала:
– Вифа, держись! Держись, всё будет хорошо… только не умирай. Вифочка…
Загробулько, прислонённый к груди любимой женщины, беззвучно шевелил губами. Он хотел ими, сухими и тонкими, коснуться персиковых Верочкиных, но сил не было. Майор умирал. Сквозь пелену и шум в ушах Вифлеем вдруг увидел цыганку с Белорусского вокзала и услышал её пророческие слова: «Выбором своим ты сам определишь свою судьбу! То ли жить тебе в здравии и счастье, то ли в горе и хвори! А то и смерть твоя придёт!». – «Но что за выбор? Что я выбрать должен был?», – думал Загробулько, превозмогая необычайную усталость, навалившуюся вдруг. Тягучий голос, словно звучащий сквозь века, сквозь невероятные расстояния, тихо шептал внутри майора: «Верить! Ты должен верить! Вот твой выбор!»
– Вера… Вера… – шептал майор где-то за границей реальности.
Мамедов, сражённый ударом дубинки, лежал на полу. Над ним возвышался Гор. Розовощёкий сержант, держа наготове резиновое средство подавления преступности, отступил ко входу в обезьянник, твёрдо намереваясь никого не впускать, никого не выпускать.
– Да уж, сложно с ним будет, – покачал головой птицеподобный, глядя на Мамедова-Форгезо.
– Это же зверь! – Нистратов, беспомощно прижавшись к решётке, смотрел то на умирающего милиционера, то на бывшего напарника, человека-радиоволну. – Как он мог быть моим, этим… как его?
– Альтерстентом, – подсказал Метатрон.
– Да-да. Как? Может, ошибка? Может, это не Форгезо? – с надеждой спросил Елисей. – Он и не похож на него…
– А ты, думаешь, похож на себя? Все отчужденцы меняются. Некоторые кардинально отличаются от тех сущностей, какими были в прошлом.
– О чём вы говорите! – плача, заскулила милиционерша, поддерживая обессилившую трёхлитровую голову. – В скорую звоните! Сухарьков! Ты чего? Беги за врачом!
Стоящий на пороге розовощёкий Сухарьков послушно кивнул и скрылся в коридоре, но тут же появился снова.
– А эти как же?
– Беги! – умоляюще завопила Вера.
– Есть!
Сержант, громыхая по линолеуму тяжёлыми ботинками, умчался, оставив следовательницу одну среди преступников.
– Нам пора! – поторопил лысый Метатрон, выходя из камеры. Он не полез в раздвинутую Гором дыру, а спокойно вышел в распахнувшуюся от лёгкого его прикосновения дверь. Верочка, уверенная в том, что камера закрыта на замок, удивлённо и испуганно смотрела на необычайного преступника.
– Вы же говорили, что вы боги! – вспомнила она.