Москва-сити
Шрифт:
– Так что ищите в окружении мэра, – еще раз настоятельно подвел итог Исмаилов и насмешливо посмотрел на меня. Дудки, больше ты меня из себя не выведешь!
– Да, безусловно, мы ищем и там, – ответил я, выдерживая его взгляд, – но сейчас-то я разговариваю с вами, верно? Давайте-ка на минуточку вернемся к «Стройинвесту», к вашему интересу в строительстве Третьего транспортного кольца. Скажите, Джамал Исмаилович, почему вы принимали такое активное участие в закупке в Германии проходческого щита? Вы так этого добивались, что в нарушение всяких правил продали свой пакет акций Универсал-банка, даже не выставив его, как это обычно делается, на аукцион.
Насчет
– Не понимаю, почему вы с покушения перекинулись на какие-то частности бизнеса, – сверкнул очками Исмаилов, – но раз уж я обещал вам отвечать на все ваши вопросы, отвечу и на этот. Я, честно говоря, не вижу в этой продаже пакета акций ничего противозаконного. Когда я его продавал, у меня был план приобрести «Стройинвест» в собственность. Но когда я, уже в процессе сделки, понял, какими «Стройинвест» обременен долгами, я решил сделать по-другому – я вложил деньги в этот самый щит в надежде, что если он и не поможет очистить «Стройинвест» от долгов, то поможет мне потом приобрести его за цену много меньшую, чем сейчас… А что продал акции не по правилам – ну судите меня, если есть такая возможность. Виноват-с, спешил очень, время поджимало…
Я, конечно, понимал, что вступал в область, где знаниями никак не мог тягаться с Исмаиловым, и не факт, что мне поможет лекция о видах финансового мошенничества, на скорую руку прочитанная им с Якимцевым раненым Топуридзе. Но все же я сделал еще один шаг в эту неизведанную область:
– Надо же, как интересно у вас получается! Чтобы попробовать поймать журавля в небе, вы рискуете совершенно неоправданно огромной суммой. А я думаю, что тридцать миллионов долларов и для вас сумма немаленькая, да плюс к этому заставляете директора банка оформить кредит еще почти на сотню миллионов, заведомо ставя тем самым банк на грань банкротства… Как вы могли рискнуть такими деньгами, зная, что проект строительства этого самого туннеля, в который должны пойти деньги, еще даже не утвержден? Ну а если он так и не будет утвержден? Вы же просто прогорите, вылетите в трубу! Разве нет?
– Увы, это так, – вздохнул Исмаилов. – Ну что ж делать – вот такой я рисковый. Это, наверно, чисто национальное. Знаете пословицу: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского»? Ну а кроме того, я ж не машина, я живой человек и даже романтик, знаете ли. Генеральный директор «Стройинвеста» – друг моей юности, понимаете? Во мне сыграла моя романтическая жилка, решил ему помочь… А миллионы… что ж, миллионы дело наживное…
– Действительно романтик! Неужели вы думаете, что я поверю в эту беллетристику, зная уже, что вы фактически прибрали к рукам и «Стройинвест», и Универсал-банк, долговые обязательства которого сами же и скупили за десять процентов на неизвестно откуда взявшиеся у вас деньги! Ведь ваши счета были почти обнулены…
Исмаилов снова посмотрел на меня тем томным и в то же время полупрезрительным взглядом, о котором до этого он знал лишь со слов Топуридзе.
– Ну верить или не верить – это ваша личная проблема. А должностная, так сказать, ваша проблема заключается, как я понимаю, в том, чтобы доказать, что все, что я вам говорю, – это не так. А доказать-то как раз вы и не можете!
– Ну вот и подбили финал всем красивым разговорам о честности и откровенности. – Я усмехнулся, в упор разглядывая наконец-то открывшегося противника. – Доказать действительно не могу, – согласился я. – Пока не могу. – И тут же добавил: – А к слову сказать – о личных проблемах и должностных… Я, знаете, опять про Универсал-банк. Вот вы недавно заявили в одном интервью, что собираетесь взять на себя возрождение этого банка… И это при том, что Топуридзе уже начал процесс его банкротства. Почему вы сделали такое заявление?
– Почему? – Исмаилов пожал плечами. – Я собрался заняться этим банком только потому, что считаю себя, если угодно, неплохим организатором. Вот и все.
– И что? Одного этого оказалось достаточно, чтобы пойти против решения вашего, как вы говорите, брата?
– Почему против решения? В любом случае этот банк кто-то должен поднимать, верно? Ведь и Георгий объявил его банкротом не для того, чтобы прихлопнуть, а для того, чтобы поднять и в конечном счете – улучшить его работу… Ну а тут я со своими идеями…
– Но насколько я знаю, вы прежде никогда не работали с банками, точнее, не выступали в роли банкира…
– Знаете, я похоже, поторопился выразить вам свою симпатию… Вы с этой своей подозрительностью нравитесь мне все меньше и меньше. Вы рассуждаете, извините, как заурядный, полуграмотный совковый мент: дескать, капиталист – это всегда плохо, это всегда вор и прочая чепуха. Я все время работаю с банками, иначе я не стал бы бизнесменом, иначе не добился бы таких значительных успехов. Только раньше я работал с банками в пассивном режиме, в режиме вкладчика, в режиме акционера, а теперь хочу перевести эту работу в активную фазу. Надеюсь, это решение окажется верным. И вообще, это с моей стороны скорее экономическое решение. Еще раз скажу: я ведь не машина, запрограммированная только на получение доходов, не надо делать из меня монстра!
– Вы, похоже, исподволь хотите меня убедить, Джамал Исмаилович, что Топуридзе банкротил свой банк не из-за вас, не из-за вашей разрушительной деятельности?
– Ну вы меня удивляете, господин следователь! Говорим мы с вами, говорим, а вы… Я, например, совершенно убежден, что мы с Георгием, хоть и не поддерживаем близких отношений как раньше, вполне можем быть деловыми партнерами. Неужели вы думаете, что Георгий стал бы проделывать всю эту штуку с банком только ради того, чтобы оттолкнуть меня или как-то от меня отгородиться? Он породил столько высокоэффективных проектов, что я, например, нисколько не сомневаюсь, что он и сейчас просто-напросто задумал что-то новое… Ну и чем я ему при таком раскладе плох, предлагая выкупить долги банка?
Похоже, он был совершенно убежден в том, что я ничегошеньки не понимаю в том, о чем они тут ведут речь, что ничего не знаю об укоренившихся с недавних пор среди российских финансистов мошеннических трюках с «реструктуризацией» своих же собственных долгов.
И я не удержался от замечания, которое могло бы сразу поставить крест на возможности наших дальнейших нормальных контактов:
– Что, сначала загнали деньги банка в этот самый щит, а потом сделали Топуридзе предложение, от которого он, по-вашему, не сумел бы отказаться?
Однако, вопреки моим опасениям, эта гангстерская фраза нисколько не шокировала Исмаилова, а привела даже в легкий восторг:
– Вот именно, вот именно! Просто банку не повезло, Георгию не повезло, а тут я со своим предложением. Ну и почему надо отказываться? Вообще я, честно говоря, вас не понимаю: когда все рушится, когда человек бежит с награбленным за рубеж, – вы, следователи, вроде как довольны, поскольку какие-то ваши прогнозы совпали с реальностью. А когда он собирается бороться на родной почве…