Москва

Пригов Дмитрий Александрович

11 | 00952 Как пыль, прибитая к земле, Неразличимая природа Скользит и прячется в воде, И задвигает камень входа. Пустынен вечер над рекой, Назначенный на этом месте, И мускулистою рукой, Как бич, взнесен на небо месяц. Он вьется и сияет вслух Над безответною пустыней… Но тихо! Божий мир не глух! И только кровь по жилам стынет. 11 | 00953

Мне снилось, что я сплю, когда она без звука Вошла и села в изголовье дня. Пересекла поля, открыла дверь, без звука Пошла и в изголовье села у меня. Я потянулся к ней, она спокойно Тень с моего лица в сторонку отвела, Приподнялась, склонилась и спокойно Рукою тень, как воду, отвела. Мне снилось, что проснулся я, она без звука Вспарила надо мной и улетела прочь, Вдруг потянуло ветром, и она без звука Вспарила надо мной, и опустилась ночь. 11 | 00954 Пододвинулась туч неживая стена И молчит, и не дремлет, и дышит, И земля, словно пруд, обмелевший до дна, Словно облик, глядящий из ниши. Сквозь глаза проступает и капает тьма Необдуманно выпитым зельем, Мелким стуком внизу покатились дома, Наклонилась и вылилась зелень. И запахло тяжелым и горьким дождем, Только ветер, как время неровный, Все стоит у порога дыханья и ждет — Не проглянет ли нужное слово. 11 | 00955 Я положил себе за правило святое Жить, не вдаваясь в таинства предметов, Что может показаться преступленьем Перед судьбой и тайной человека. Но, боже мой! Когда с таким исходом Душа себя до жести напрягает, Чтоб удержать немыслимое тело, Которое вот прыснет врассыпную, Подобно тысячи нечаянных зверьков, По всевозможным захолустьям мира. Воительница бедная! Душа! До гордости ль?! До вечности ль?! До славы ль?! 11 | 00956 И возвращается печаль в круги свои, И раздается запах горьковатый, Как листья жгут свидетельства и даты, И возвращается печаль в круги свои, И возвращается печаль в круги свои, И осыпается над этой глушью, И вспыхивают кликнутые души, И называют имена свои.11 | 00957 Крылатая осень стоит над Москвою, Теряя рассудок и памяти счет… «Дитя мое, осень! Я муки не скрою! — Я к ней обратился. – Настал мой черед». «Тебе оставаться, а мне скоро снеги Засыпят лицо, наподобье платка. Дитя мое! Осень! Мне скоро на веки Опустят два стершихся пятака». 11 | 00958 Хлебников в Петербурге Как над острогами Алтая, Неразговорчиво спеша, Небесным телом пролетая,

Скользила Хлебникова душа. Он сам же редкие власенки В сердцах рукой крутил одной, И был развешан, как для съемки, Вдоль улиц город водяной.11 | 00959 Опять Рембрандт лежит подспудной тайной На сердце обмирщенных залов, Когда мирьяды глаз единым блеском Ощупывают лица, как слепые, Когда с черты неведенья полотен Нам не переступить в живую тайну И не пройти ее насквозь, как камень воду, И со спины на действо не взглянуть. 11 | 00960 Из трубы вертикально дым Поднимется раструбом длинным. Мы с тобой у окна сидим, И варенье глазастой малины Горностаем течет на стол, Осы черные, словно тигры, Чуя этот кровавый настой, Затевают опасные игры. Кошка смотрит сквозь стену вдаль, Как красавица полнотела, И косит – на столе еда От обилия потемнела. И оранжевую ладонь Сзади полдень кладет на плечи, Потяжелый, немолодой, С теплотою нечеловечьей. 11 | 00961 Спускается вечер, и день-пилигрим Уходит коричневым спилом В соседний овраг, где один за одним Их целая жизнь накопилась. Конец февраля, но наверно весна Уже не дает им покоя, Они поднимаются, как ото сна, И бродят над сонной рекою. А, может быть, просто, оставленным дням Не жить без обещанной дани, Они поднимаются и от меня Последнего «да» ожидают.

СОНЕТ

11 | 00962 Неопылимый пруд И праздные аллеи, Где времена плывут, Да тополя белеют, И, кажется, зовут Вон там, в конце аллеи… — О, путь пяти минут! — Но на сто лет светлее! Но, кажется, зовут Вон там, в конце аллеи, И ждут, и слезы льют… О, боже! Что за труд! — Перелистать весь пруд И подмести аллеи. 11 | 00963 И это море, из-под спуд Выкатывающее волны, И этот наш испуг невольный, И на руках следы от пут, От водорослей и от гальки, И путь, разъетый серым тальком, От берега до дома путь Под солнцем ярким и небольным. И этот наш испуг невольный, И ночь, сырая как купель, И горный месяц, как идальго, И эта тьма, и этот хмель, И час молчания застольный, И этот наш испуг невольный, И тьма сырая, как купель…