Москва

Пригов Дмитрий Александрович

11 | 00964 О, баснословный дар святых, Творить, не ведая печали, Как будто мир еще вначале, И не длинней, чем этот стих, Когда достаточно молитвы, Скрипучей маленькой калитки, Чтоб в сад цветущий забрести, Где сыплет снег – и все печали… Встречали ль вы? О, вы встречали ль?! Спаси нас! – И его прости. 11 | 00965 Посыпал снег из-под небес, И сразу воспарили зданья. День непонятен, словно

срез Какой-то кровеносной ткани. Во двор проглянется окно… Проснись же! Наши души где-то Отжитые давным-давно, Совпали с торжеством и светом.11 | 00966 Какая тишина! И пруд укутан ватой, И, кажется, слышна Усопшая когда-то Слеза, и этот дом С засыпанным порогом, И ветви, над прудом Творящие тревогу. И небо смотрит вверх И видит над собою Преображенье всех, Засыпанных зимою. 11 | 00967 Неслышимый, день ото дня Лес выливался темной кровью, Как след от страсти, иль огня, Иль лезвия, или злословья. Летел и падал сам в себя, И раскалялся мукой крестной, И белым пламенем слепа, Из точки хлынул на окрестность. И загудело, как в печи, Все сдавленное поднебесье, И стало страшно, и почти Раздались тьмы и занавеси. 11 | 00968 Так вот она какая, смерть! Я и не знал ее пружины, Что сотни лет бок о бок с ней Мы вместе в этом теле жили. Взойдет луна и выйдет вор, Разбойник, тать, знакомый с детства, Пересечет пустынный двор И всадит ножик мне под сердце. Я не боюсь его в ночи, Он тот же случай, иль удача, И в обществе первопричин Он ровно ничего не значит. Он пленник. Он меня сильней Лишь в эту пору, в эту слякоть. К кому ж ему, как не ко мне Идти и убивать, и плакать. 11 | 00969 Господь забыл свои места, С утра заросшие дождями, С изнанки тесного листа Потьма струится в мирозданье, Сплетая весь окрестный вид В живую ткань перемещений, Без обещаний и обид, Без слабости и всепрощений. И поднимается в душе Навстречу бережность такая… Бессмертьем, кажется, уже Простегана их ткань живая.

СТАРЫЙ САД

11 | 00970 Мороз был, как недвижный вихрь, Со всею яростью бездонной Вмещался он от сих до сих, В саду, алмазом на ладони. И в воздухе, так высоко, Вдали,

с медлительностью древней, Плоды неистовства его, Летали белые деревья. И пруд был спрятан сам в себя, И бился тихо, словно сердце. И памятливей страстотерпца, С утра округу серебря, Ходило солнце мимо дома, Где все забыто и знакомо. 11 | 00971 Холмики, поросшие травой, Выцветшие от дождя ограды, А внизу, как в пропасти живой, Сыпятся дома на дне оврага. Ставни, двери стукают всерьез, В сути поднимаясь до искусства, Кто же это кладбище вознес На такую высоту и пустошь! Что опять не провести черты Между почвой спрятанной и небом. И опять внизу до темноты — Двери, ставни, горести, победы… 11 | 00972 Воздух колышет соседнего сада Крылатую тварь и листву на ветвях, Вплавь вознесенная, прячет ограда Неясных цветов полусонную явь. Одноэтажного дома постройка Никнет к земле под наплывом небес, Беззвучные камни и вечер нестойкий, Да непостижимый паденья отвес. С открытыми ночь подступает глазами, Невидящим взором обводит косу, Сады и дома, комаров над садами, И море, подползшее к самому сну. 11 | 00973 Незнаемой зимы Бессменная пора. Все сроки снесены И длятся до утра. И час имен далек, И солнце по утрам Скользит, как мотылек, Над перекрестьем рам. Но чудится всерьез: Меж нами третий – ночь. Так до седых волос Себя не превозмочь. И снова по утрам Не провести межи Над перекрестьем ран, И это значит – жизнь.

ДОРОГА

(песни северного Орфея)

I

11 | 00974 Я не жил здесь, я пилигрим, Сквозь дней метель и гам Иду печален и один Опять к твоим ногам. В горах, ступая по репью, Спускаясь в тень долин, Смеюсь, играю и пою, Печален и один. Пою: ужели прежних дней Вотще любовь моя, Как выпь над призраком полей, Над призраком жилья. Пою: он нас переживет, Мир, сотканный из слез, Проглянет мне из темных вод Лишь прядь твоих волос. Я не жил здесь, я пилигрим, Я только пел в пути, Всегда печален и один, Печален и один