Мост бриллиантовых грез
Шрифт:
– А, ну да… Значит, это все правда, что ты говорила?
– В каком смысле? – Она опять попыталась привстать, и опять ничего не вышло.
– В том смысле, что все фокусы с твоим сынулей не были предлогом, чтобы познакомиться со мной?
Да, сейчас глоток воды ей бы очень пригодился. А лучше два или три – в горле мигом пересохло, прямо до боли.
– Что? – жалко прохрипела Эмма.
– Да нет, я смеюсь! – Илларионов чмокнул ее в лоб. – Ты могла бы что угодно сказать, наврать про высадку инопланетян, к примеру, которые хотят меня похитить, чтобы завладеть моей кредитной картой или коллекцией моих натюрмортов. Кстати, ты любишь натюрморты?
– Ну, не слишком, разве только с фруктами, цветами, золотистым вином в стеклянных бокалах и красивыми серебряными тарелками, – призналась Эмма. – А с убитой дичью, или ломтями серого хлеба, или с кусками мяса – терпеть не могу. А вообще-то мне пейзажи больше нравятся.
– Это печально, потому что мне как раз нравятся натюрморты. Причем именно те, которых ты не любишь. Ладно, я их перевешу из столовой куда-нибудь в кабинет, куда тебе доступ будет закрыт. Теперь такой вопрос. Твой сын логически мыслить способен?
– Ну… наверное, – пробормотала совершенно сбитая с толку Эмма. – А что?
– А то! Он думает, что я убил его отца… Что, кстати, я с ним сделал? Зарезал, застрелил?
– Отравил.
– Круто! Ай да я, ай да я, ай да выдумка моя… А причина, как я понимаю, остается неизвестной… Ну так вот, твой сын не решит, будто я отравил его папу ради того, чтобы завладеть его женой и королевой? Ну как тут не вспомнить «Гамлета» опять? Над шекспировскими страстями принято смеяться, но их еще никто не отменял, ведь природа человеческая не изменилась с тех времен. Рядом с нами и Гамлеты, и Ромео с Джульеттами, и Ричарды Третьи, и Отелло… Думаю, даже и леди Макбет найдешь не только в Мценском уезде!
Леди Макбет? Почему вдруг о ней?..
– Мы же с тобой не были знакомы в Нижнем… – залепетала Эмма. – Почему же он должен так решить?
– Вроде мы не были знакомы, – кивнул Илларионов. – Иначе бы я не прошел мимо тебя, это уж я гарантирую. Кстати, а почему так случилось, что твой мальчишка… Как его зовут, кстати?
– Роман.
– Почему Ромка убежден, что я убил его отца, а ты, как мне кажется, в этом не убеждена? Ты меня от него спасала… И вообще, вряд ли ты стала бы спать с убийцей своего мужа!
Вряд ли, да?..
– Видишь ли, согласно экспертизе, Валерий умер естественной смертью.
– То есть как? – От изумления Илларионов разжал объятия. – Но почему же Роман гоняется за мной с пушкой?
О Господи! Эмма не ожидала такого допроса с пристрастием, когда ехала на Лонгшамп, решив подцепить Илларионова на крючок полуправды! А теперь не то она тащит добычу на берег, не то добыча затягивает ее в воду.
– Послушай, тут есть вещи, о которых я не могу тебе рассказать. Ты просто не поймешь.
– Погоди, погоди! – Илларионов сел. – Это две большие разницы: или ты не можешь рассказать, или я не способен понять. Все-таки, прежде чем считать меня таким уж толстокожим дебилом, попытайся прояснить ситуацию.
– Не могу. – Эмма услышала, что в ее голосе снова зазвенели слезы. И это была не игра. Она чувствовала себя сейчас такой несчастной, такой усталой, что и впрямь готова была заплакать снова. Ничего удивительного. Столько времени приходилось быть как кремень, держать себя в руках до такой степени, что зубы скрипели! Думала, что слезы у нее уже иссохли, словно вода в колодце, которым давно никто не пользовался. Ан нет, оказалось – только зачерпни! И еще эти его намеки на будущее, которые она не знает как воспринимать… Это у него манера шутить такая, что ли? – Не могу я тебе ничего объяснить! Да и нет смысла.
– Ну, смысл-то есть… – Илларионов снова прилег рядом и обнял Эмму. – Погоди, не плачь. Послушай меня. Мне так или иначе придется поддерживать отношения с твоим сыном. Конечно, можно с ним даже не видеться, наша жизнь – наша, его – это его, но я не сторонник таких крайностей. Лучше нейтралитет, еще лучше – нормальные отношения. Я вот что хочу сказать: ты за меня замуж не выйдешь?
Она лежала тихо, почти не дыша.
– Дико звучит, да? – усмехнулся Илларионов, уткнувшись в ее всклокоченные волосы. – Хотя что такого? Ну, влюбился я, влюбился! Ну что я, зверь какой, не могу влюбиться с первого взгляда?! Или ты думаешь, что такие штуки только в дамских романах случаются? Или с человеком-амфибией…
– При чем тут человек-амфибия? – чуть ли не с ужасом спросила Эмма.
– Это мой любимый фильм. Там Гуттиэре спрашивает Ихтиандра: ты, мол, влюбился в меня с первого взгляда? А он говорит: а разве бывает другая любовь? Это правда, я всегда с первого взгляда понимал, человек мне друг или враг, нужен он мне или нет, женщина мне только для постели или для жизни. Раньше, до тебя, все были только для постели. Причем у меня бабы знаешь какие были? Людмилу ты, надо понимать, видела… Но она просто ничто по сравнению с некоторыми моими француженками. Такие секс-бомбы! Ну просто кинозвезды, честное слово. Но я знал, что рано или поздно расстанусь с ними, – и расставался легко. А с тобой я не хочу расставаться. Надоели мне эти шлюхи не могу сказать как. Я хочу, чтобы женщина носила не стринги и пояс с кружевными чулочками, готовая в каждую минуту отдаться первому встречному. Я хочу, чтобы до нее сквозь броню надо было добираться! И не только броню одежды и колготок, но и сквозь стыдливость какую-то, сквозь нерешительность. Моя женщина – это не кошка, которая по первому требованию готова хвост поднять, нет, моя женщина плачет оттого, что не может с собой справиться, что ее одолевает желание спать с незнакомым, с врагом… Моя женщина – это ты. Не стану петь гимнов твоей неземной красоте: во-первых, красота вполне земная, а потом, думаю, ты и так все про себя сама знаешь…
– Да, – перебила Эмма, выпутываясь из кокона покрывала и его объятий. – Я все про себя знаю. А ты знаешь, например, сколько мне лет? Я старше тебя, гораздо старше, а ведь и ты уже не мальчик. У меня морщины, вот, смотри!
Она села и стала тыкать пальцем себе в лицо, показывая, где именно у нее морщины.
Илларионов поймал ее руку и поцеловал:
– Да брось! Если тебя твои морщины так сильно беспокоят, я отвезу тебя в самый лучший центр косметологии. Выйдешь оттуда как новенькая. Хотя мне на это наплевать, понимаешь? Я тебе скажу по секрету: мне всегда безумно нравились взрослые женщины, еще с юности. Молодых подруг у меня было – раз-два и обчелся, я с ними трахался, зевая, понимаешь? Помирая со скуки! Я не могу смотреть в глаза и видеть в них только бессмысленный молодой блеск. Это все бенгальский огонь. Мне нужно, чтобы в этих глазах был и ум, опыт, мудрость, чтобы женщина могла быть для меня всем, как в стихах: и мать, и сестра, и жена. И я чтобы был для нее всем на свете – и отцом, и сыном, и мужем. Кроме того, я не пылаю страстью к воспитанию молодого поколения, просвещению молодых подружек. Меня еще и самого воспитывать и воспитывать! Наверное, девушки всякие есть, в том числе и умненькие, но мне сама их щенячья молодость скучна. Они ничего не знают, вообще ничего! Такая тоска… Они не страдали, они живут в блаженном сознании, что вся жизнь впереди, а значит, настоящее мимолетно и на него можно в любую минуту плюнуть, что сегодня – только черновик, завтра мы все заново перепишем. И вообще, физический возраст человека – это чушь, главное – возраст его души. И к годам, дням, часам, векам он вообще не имеет отношения. Соответствие возраста мужчины и женщины – это не совпадение цифр, чисел, а это совпадение состояний, родство душ, разума… Мы с тобой ровесники, мы одного поля ягоды, мы с тобой одной крови, ты и я. Конечно, можно мне нахамить и назвать меня геронтофилом, но если я встречаю тебя и вижу, что ты – женщина моей мечты, моих снов, что я от одного взгляда на тебя завожусь, как пламенный мотор, ну не все ли равно мне, сколько тебе лет?! Когда муж старше жены на десять, пятнадцать, двадцать лет, это имеет для кого-нибудь значение? Кажется неприличным? Нет. А когда случается наоборот, почему мы боимся? Почему таращим глаза, словно происходит что-то невиданное? А между тем, если кому нужны исторические примеры, то Александр Ланской был отчаянно влюблен в Екатерину Вторую. Из-за этой любви себя и загубил. А Генрих II и Диана де Пуатье?! Так вот им, значит, можно, а мне нельзя? Почему?
От мужчины Эмма еще никогда не слышала такого. Взрослые (назовем это так!) женщины, влюбившись в молодого человека, склонны наворачивать горы психологических мотиваций (и тщательно подбирать исторические примеры, в самом деле многочисленные!), чтобы оправдать себя и его, взаимную тягу друг к другу. Но и женщины эти, и их возлюбленные сознают временность, недолговечность таких отношений. Когда у молодого мужчины заговорит инстинкт продолжения рода, самая жаркая любовь к старшей подруге либо тихо сойдет на нет, либо ее просто преодолеют, сомнут, истребят во имя новой, так сказать, жизни.