Мост через время
Шрифт:
Знаю, чтó тут, улыбнувшись про себя, подумают искушенные читатели. Подумают: мол, свежо предание, что на некую фирму будто бы являлся кто-то чужой со своей личной идеей и его там принимали будто бы как своего, идею его разрабатывали, причем оставляя ее его идеей. Так не бывает, скажут. Со своими – и то так не бывает: чтобы кто-то, работая «у меня», вдруг оказался «умнее меня»!.. «Не идите в науку, – предостерег когда-то академик И.П. Бардин начинающего изобретателя А.Н. Филиппова, – иначе ваши мысли используют, а вы останетесь ни с чем».
– Я внял совету
18
Андрей Никифорович Филиппов – заведующий межотраслевой лабораторией при НАМИ. Пятым по счету получил недавно учрежденное самое теперь высокое для «этого племени» звание в стране: заслуженного изобретателя СССР.
Все верно, к сожалению. Встречаются, однако, исключения из этого правила (Р.Л. Бартини никогда ему не следовал) или отклонения от него, поскольку проявляются они в разной мере у разных «капитанов». В ОКБ А.Н. Туполева, например, самостоятельно разрабатывали свои машины, по своим замыслам, хотя и оставаясь под высокой рукой главного конструктора В.М. Петляков, П.О. Сухой, В.М. Мясищев, А.А. Архангельский, В.Н. Чернышов и другие. Некоторые из них возглавили потом самостоятельные ОКБ, прославились. Первый наш ракетный истребитель БИ-1 сконструировали молодые тогда инженеры А.Я. Березняк и А.М. Исаев в ОКБ В.Ф. Болховитинова и тоже потом организовали свои конструкторские бюро…
Я никого не собираюсь представлять здесь святым, уверен, что и Туполев и Болховитинов, давая ход молодым талантам, руководствовались какими-то деловыми соображениями, не только сердцем. Однажды конструктор В.В. Кондратьев, обвиненный ни много ни мало в техническом авантюризме и выброшенный с этой формулировкой из главных конструкторов, намаявшись в «кабинетах-стадионах», вспомнил о своем давнем знакомстве с С.П. Королевым. Позвонил, получил приглашение приехать в любое удобное для себя время.
Королев при всей его занятости рассмотрел проект, никому этого не перепоручая, немедленно, прямо при авторе:
– Не вижу здесь ничего неосуществимого. Это не прямо по нашей тематике, но может нам пригодиться, так что, если нужен отзыв, дам положительный. А хотите у нас работать – наши ворота для вас всегда раскрыты… Что с вами?.. А-а-а, понятно. Идемте!
И повел Кондратьева в конструкторский зал. К одному конструктору, к другому, к третьему – не подряд, но несколько таких там было, расположившихся обособленно. И каждого из них Королев спросил, чем тот занят, чье задание выполняет, для какого
– Вам же известно, Сергей Павлович! Ни для какого. Своей темой занят, с вашего согласия!
Королев после, усмехаясь, объяснил это гостю «с суровой прямотой»:
– Какой мне смысл кого-то давить? Нет смысла. Напротив, есть – поддержать, потому что любая удачная разработка, выполненная в нашем ОКБ, автоматически работает и на меня, главного, причем в самом примитивном понимании: на мою славу… Или, может, я здесь чего-то все еще не постиг, а вот захвалят меня, занаграждают, забоятся – и постигну, и сделаюсь как другие многие прочие…
Гроховский тоже был отклонением, как другие многие не сделался. Вот что записано в истории о самолётах, разработанных под его руководством:
Г-37, «Универсальное летающее крыло». Конструктор самолёта – Владимир Федорович Рентель.
Мотопланер Г-31 «Яков Алкснис» – высотный, 20-местный. Авторы мотопланера – П.И. Гроховский и Б.Д. Урлапов.
Г-39, «Кукарача», – экспериментальный легкий самолёт-бесхвостка со стреловидным крылом. Проект разрабатывали С.Г. Козлов, В.Ф. Болховитинов и А. Е. Каминов по соглашению с П.И. Гроховский.
Г-26 – одноместный истребитель на одноколесном убираемом шасси. Автор – Б.Д. Урлапов.
Г-38 – многоцелевой, с очень мощным вооружением. По идеям П.И. Гроховского конструкторскую разработку вели П.А. Ивенсен и В.И. Коровин.
Но назывались тем не менее все эти планеры и самолёты по Гроховскому, по его имени. То же было принято и у Туполева: все самолёты его ОКБ – «АНТ», то есть «Андрей Николаевич Туполев», а впоследствии – «Ту»…
Хорошо ли это? По-моему, плохо, но все же куда лучше, чем то, о чем пишет А.Н. Филиппов. И опять скажу: я никому не собираюсь приделывать здесь ангельские крылышки, герои мои, надеюсь, и без крылышек останутся истинными героями, заслуживающими изучения и подражания.
Причем Гроховский ревниво следил за присвоением названий. Как говорил Урлапов, «проверял своих подчиненных на авторство»:
– Заканчиваем предварительную проработку нового изделия. Павел Игнатьевич берет в руку перо, чтобы утвердить схему, обмакивает его в тушь – и не доносит его до чертежа, тушь на пере сохнет. Конструкцию разрабатывать будет мой отдел, автор схемы, непосредственный автор ее принципиальной части – я, и Гроховский это признает. Но спрашивает, будто бы что-то ему только сейчас в голову ударило: «Ну а как мы это назовем?»
Лидия Алексеевна – и то улыбнулась. Очень, видно, похоже сыграл Урлапов встревоженного шефа.
– Таращусь на него наивно: «Как это – как? Как всегда! Обычный наш индекс, а дальше – какой там следует наш порядковый номер…»
Про тех, кто первыми брались осваивать на заводах и в частях технику Гроховского, я сказал: люди авантюрного склада. Все же смягчил, не сказал «авантюристы», хотя разница невелика. Но и решив смягчить, дай-ка, думаю, загляну в словарь: как там оно по-научному толкуется, это понятие?