Мост в Хейвен
Шрифт:
Когда же она смеялась в последний раз, по-настоящему, а не притворялась? Неожиданно от облегчения у нее потекли слезы. Абра поспешила опустить голову, чтобы он не заметил, стерла слезинки и вышла из машины. Когда она обходила машину, раздался странный звук.
— Осторожно! — Джошуа придавил каблуком змею так быстро, что Абра не сразу поняла, в чем дело. Змея била хвостом и обвила лодыжку Джошуа кольцами. Джошуа с усилием вдавил каблук, и змея затихла. — Обычно они не выползают на открытое пространство.
Абра вздрогнула и попятилась:
— Она сдохла?
— Ага. — Джошуа подцепил
Абра без энтузиазма пошла за ним, испуганно оглядываясь:
— Может, нам вернуться в город? Здесь могут быть еще змеи.
Он взглянул на нее через плечо:
— В этом мире всегда есть змеи, Абра. Мы будем осторожны. — Он протянул ей руку.
Его ладонь была теплой и сильной. Как всегда. Когда они подошли к выступающей из земли гладкой скале, Джошуа поднял ее на руки и поставил на камень. Затем уперся руками и поднялся сам, так быстро, что она еще не пришла в себя от неожиданности. Он взял ее за руку снова, и они начали подниматься по пологой слоистой поверхности. Они остановились у края, достаточно далеко, но у Абры все равно перехватило дыхание. Если бы она вынашивала мысли о самоубийстве, лучшего места не найти.
— Великолепный вид, согласна? — Джошуа присел, поставив локти на согнутые колени.
Абра аккуратно села, обернув свою форменную юбку вокруг ног, достаточно близко к Джошуа, чтобы слышать его и видеть лицо. Затем вытянула ноги, прикрывая колени юбкой. Камень под ней был горячим.
Губы его изогнулись в печальной улыбке.
— Помнишь, как мы залезали на холмы за мостом, чтобы посмотреть на Хейвен с высоты?
— Да. — Всколыхнулись воспоминания. Тогда Абра могла рассказывать Джошуа все что угодно. Может ли она сделать это теперь?
Джошуа молчал. Он смотрел вниз на открывающийся вид, но Абра чувствовала, что он не так спокоен, как старается казаться. Она ждала, не желая разрушать мгновение, но с каждой секундой ее внутреннее беспокойство все возрастало. Должна ли она признаться? Должна ли? Ее дыхание стало прерывистым. Все или ничего, и ничто, по всей видимости, не помешает им оставаться добрыми друзьями, как раньше.
Она склонила голову:
— Ты был прав насчет Дилана. — Она почувствовала, что он на нее смотрит, и медленно начала свой рассказ, остановилась и начала заново, когда поймала себя на попытке найти себе оправдание. Она рассказала, как встретилась с Диланом на мосту, как они ехали в Сан-Франциско, о той ночи в роскошном отеле, следующей ночи в клубе.
Джошуа отвернулся, его челюсти напряглись. Запинаясь, она поведала о той вечеринке в Санта-Круз, о Кенте Фуллертоне, о поездке по Калифорнии, когда Дилан воровал в магазинах и напивался.
Она рассказала ему о Лилит Старк, о своей жизни в коттедже, о вечеринках, как она ощущала себя важной персоной среди кинозвезд, слушала сплетни и наблюдала, как все постоянно соперничают друг с другом.
Франклин, ее спаситель. Франклин — скульптор. Пигмалион и Галатея. Она его использовала. А он использовал ее. Он на ней женился, только не по-настоящему, как оказалось позже. А их ребенок был принесен в жертву восходящей звезде Лины Скотт. Она ненавидела и винила во всем Франклина, но
— Вот и вся моя жизнь. Вкратце.
Взгляд Джошуа был устремлен в пустыню.
Она теребила униформу, которую выдала ей Кларис:
— Я знаю, теперь ты должен меня презирать, Джошуа. — И Абра не винила его в этом. Она ненавидела саму себя.
— Нет. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Я тебя не презираю.
Абра боялась поверить:
— Как же так?
— Я всегда любил тебя, Абра. И ты это знаешь. Чего ты не понимаешь? Моя любовь вовсе не зависела оттого, насколько ты идеальна. — Он грустно рассмеялся. — Господь знает, мы оба живые люди.
— Что же ты мог сделать такого, чтобы извиняться?
— Я сотни раз думал о том, чтобы выследить Дилана и убить его.
— Но это не то же самое, что убить человека. — Она подумала о своем ребенке.
— Господь видит все не так, как мы, Абра. Человеческое сердце легко поддается обману и полно зла. Я не исключение.
Она вспомнила, что он говорил ей в тот вечер, когда они пошли в кино: «Береги свое сердце. От этого зависит вся твоя жизнь».
Или это говорила Мици? Она уже не помнила.
— Не могу вспомнить ничего хорошего, что бы я сделала для людей. — Даже старание выглядеть «хорошей девочкой» для Питера и Присциллы скрывало личный интерес и гордыню.
— Мы все блуждаем в потемках, Абра. Ты не одна такая. — Она склонила голову и ничего не ответила. — Готова вернуться?
Пока она говорила, солнце село, небо быстро темнело. Она знала, что ему рано вставать утром.
— Пожалуй.
Джошуа поднялся и протянул ей руку. Она взяла его руку и позволила поднять себя. Когда она споткнулась, он схватил ее за талию и удержал:
— Тебе стало легче после признаний?
Она знала, что причинила ему боль:
— Я была такой глупой, Джошуа…
Он не стал отрицать:
— Трудно видеть, закрыв глаза. Теперь твои глаза открыты.
Как и сердце. Она посмотрела на Джошуа и поняла, что никогда не видела его по-настоящему, во всяком случае, таким, как сейчас.
Что-то промелькнуло в его глазах и исчезло. Джошуа взял ее за руку, и они начали спускаться по пологой скале. Он выпустил ее руку и спрыгнул вниз, потом протянул к ней руки. Абра наклонилась, чтобы он мог взять ее за талию. И положила руки ему на плечи. Его отношение к ней не изменилось — сводный брат, товарищ, лучший друг. Однако сегодня в ее душе что-то шелохнулось, словно сдвинулись камни у нее под ногами.
Они молча шли к грузовику. Джошуа позвенел ключами, привлекая ее внимание.
— Тебе нужно практиковаться. — Он бросил ей ключи, Абре удалось их поймать. Он улыбнулся: — Хорошая реакция.
Она нерешительно остановилась:
— Ты уверен? Я могу сломать твою машину.
— Едва ли. — Он прошел к пассажирскому сиденью и сел.
Взволнованная, Абра уселась на водительское место и вставила ключ в замок зажигания. Она нахмурилась, глянув вперед. Луна светила ярко, но девушка все равно беспокоилась: