Мост в Хейвен
Шрифт:
Папа стоял внизу у крыльца со шляпой в руке и смотрел на Абру снизу вверх. У него был усталый вид.
— Но у нее нет пижамы и смены одежды на завтра в школу.
— Это не беда. Они с Пенни носят один размер. У нас даже есть лишние зубные щетки.
— Здорово! — Пенни принялась прыгать от радости. — Пойдем, Абра. Будем играть!
Абра бросилась к отцу, схватила за руку и прижалась к его боку. Она хотела домой. Папа оторвал ее от себя и наклонился:
— Домой идти далеко, Абра. Думаю, тебе лучше остаться здесь на ночь. — Она начала возражать, но папа приложил палец
* * *
Зик зашел к Джошуа проверить, как он спит, прежде чем отправиться на утренний обход. Абра три последние ночи оставалась в семье Мэтьюс. Зик запер дверь и положил ключ под цветочный горшок, затем направился по Мейн-стрит. Он пошел на север, прошел весь город, вышел из него и зашагал к городскому кладбищу. Он уже столько раз побывал на могиле Марианн за последние недели, что мог бы найти ее в полной темноте. Белое мраморное надгробие поблескивало в свете полной луны. Сердце пастора ныло, ему очень не хватало Марианн. Обычно каждое утро они разговаривали на кухне до того, как проснутся дети. И сейчас ему был необходим такой разговор.
Зик сунул руки в карманы:
— Вчера в церковь заходила миссис Уэлч. — Работница социальной службы выразила ему свои соболезнования, прежде чем задать вопросы. Он с трудом сглотнул, пытаясь сдержать слезы: — Прости меня, Марианн, я поступал эгоистично. Прости, что поддался на твои уговоры взять Абру в нашу семью, хотя мы оба знали, что удочерение невозможно из-за твоего здоровья. Я сдался потому, что знал, как сильно ты желаешь второго ребенка. — Он закрыл глаза и покачал головой. — Нет. Неправда. Я сдался, потому что тоже полюбил ее.
Голос изменил ему, и он помолчал несколько секунд.
— Я работаю каждый день, с утра до вечера, Марианн. Ты сама знаешь — так нужно для моего прихода. И я ни в чем не могу преуспеть. Я не сумел защитить тебя. Я плохой отец. Я плохой пастор. Меня поглотила скорбь, меня раздавили беды других людей. — Он грустно рассмеялся: — Хотя я сам сотню раз говорил это людям, переживающим трудные времена, но если кто-то скажет мне сейчас, будто что ни делается, все к лучшему…
Горло сдавило.
— Абре только пять лет. Ей нужна мать. Ей нужен отец, которого не вызывают посреди ночи, когда у кого-то беда. — Простого выхода из ситуации нет. Зик положил руку на земляной холмик: — Сегодня я собираюсь предложить Питеру и Присцилле удочерить Абру. Ты ведь знаешь, они с самого начала хотели ее взять, а после того как тебя не стало, они много раз предлагали мне любую помощь. Я знаю, они с радостью примут ее в свою семью.
Зик проглотил слезы, глядя вдаль:
— Миссис Уэлч уверена, что все получится. Она думает, что Абре будет просто привыкнуть на новом месте. Возможно, я эгоист, но я хочу, чтобы она была рядом, а не где-то в другом городе с совершенно незнакомыми людьми.
Неужели он снова принимает решение, о котором будет сожалеть? Конечно, нельзя сказать, что он сожалеет о тех пяти годах, что Абра провела в их доме. Марианн была счастлива.
— Марианн, ты знаешь, как я люблю ее. Меня убивает необходимость
Если миссис Уэлч передумает, Абру все равно заберут и отправят куда-нибудь в другое место. И он не будет знать, где она. Он не сможет наблюдать, как она растет.
Зик пошел по главной дороге. Голландец остановил грузовик возле ворот кладбища, заглушил мотор, открыл окно и поджидал ею.
— Как дела, пастор?
— Держусь… С трудом.
— Я знаю, что вы имеете в виду. Залезайте, подвезу вас в город.
Зик забрался на пассажирское сиденье:
— Спасибо.
Голландец повернул ключ зажигания и нажал педаль газа.
— Я тоже приходил на могилу Шэрон и разговаривал с ней — каждый день в течение двух недель, потом через день, потом раз в неделю. А теперь я прихожу вдень ее рождения и день нашей свадьбы. Она хотела бы, чтобы я продолжал жить. — Он бросил взгляд на Зика. — Я не сразу сообразил, что ее там нет. Есть, конечно. Но ее нет. Это вы мне сказали. Я вам не поверил. — Он пробормотал ругательство и добавил: — Я пытаюсь вам помочь, но получается не очень хорошо.
— Не думайте об этом.
Голландец чуть улыбнулся:
— Вы когда-то сказали мне, что в раю нет слез. — Он смотрел прямо на дорогу. — Зато здесь их хоть отбавляй. — Он притормозил. — Вы одолеете боль и выберетесь с другой стороны. — Он подъехал к тротуару и остановился на углу. — Как сделал я.
Зик протянул ему руку:
— Спасибо, Голландец. — Тот крепко пожал протянутую руку.
Зик вышел из кабины грузовика и вдруг услышал:
— А не выпить ли нам как-нибудь по чашечке кофе?
Зик обернулся. Неужели после стольких лет дверь начинает открываться?
Голландец застеснялся:
— У меня возникли вопросы. Возможно, Шэрон давала на них ответы, но как только она начинала говорить о религии, я затыкал уши.
— Может, в кафе «У Бесси», завтра утром, когда вы закончите работу? В семь пятнадцать?
— Ага. До встречи. — Голландец поднял руку, прощаясь, завел мотор и поехал направо.
Зик улыбался вслед удаляющемуся за угол грузовику.
Солнце начало всходить. Зик на миг закрыл глаза, стараясь не думать о грядущих днях. Господи, помоги мне пережить этот день. Помоги преодолеть эту боль, помоги перейти через нее на другую сторону.
* * *
Абра проплакала весь день. Папа больше не хочет с ней жить, потому что из-за нее умерла мама. Она слышала, как папа говорил, что маме приходилось из-за нее слишком много работать.
Миссис Мэтьюс сидела с ней в спальне Пенни, гладила по спине и говорила, что они очень ее любят и надеются, что она тоже научится их любить. У Абры начали слипаться глаза.
Она проснулась, когда Пенни вернулась домой и сразу побежала вверх по лестнице. Но ее отец позвал дочь и велел вернуться. Абра встала с постели и села у окна.