Мост
Шрифт:
«…Сражение не окончится так. Смерть никогда не вызовет ни сражение, ни его конец. Смерть обрушит последние оковы искр в огонь, выманив из пространства, потерянного между…»
Какая-то часть меня кричит, слыша его слова. Она кричит и кричит.
Он не всегда читает. Иногда он кричит там, со мной.
Я вижу его, издалека, держащего тело, которое я почти узнаю.
«…Не оставляй меня, — говорит он. — Боги, детка… не оставляй меня здесь одного…»
Я чувствую это. Я чувствую
Я плачу, но я не могу пошевелиться, не могу выползти из этой тьмы.
Я слышу его, но не знаю, как ему помочь.
Но я помню.
Я помню всё.
Глава 1
Мать
Я чувствую её там, одну. Я чувствую укус того серебристого света.
Я чувствую переполненное дымом стекло, которое извращает её свет, делая его закостенелым всеми неправильными способами, ломая её изнутри, отрезая её от собственного сердца, от всей любви, что живёт над ней и вокруг неё. Я чувствую, как это одиночество ужасает её, заставляет её закрыться.
Они ужасают её. Они приводят в ужас мою малышку.
Не существует ужаса глубиннее этого.
Это выходит за пределы страха. За пределы потери.
Бездна манит, нежно притягивает её, обещает ей, что она сдастся.
Она тянется ко мне, но не может дотянуться до меня здесь. Она тянется к нему, но не чувствует его свет во всей этой тьме. Тьма говорит ей, что больше ничего нет. Она тянется к единственному, что у неё осталось, к единственной надежде, к единственной, кто, кажется, любит её…
Мать. У неё есть мать.
Эта мысль заставляет меня кричать внутри.
Я не могу допустить, чтобы она оставалась у них. Я не могу позволить им сломать её.
Я не могу.
***
Касс очнулась, нахмурившись.
Временами она ощущала такие шепотки, больше походившие на галлюцинации, чем на настоящие мысли.
Присутствие за ними казалось реальным, но с другой стороны, Касс знала Элли больше тридцати лет, так что эту часть она могла сделать сама. Касс и сама могла прекрасно вызвать присутствие Элли безо всякого внешнего вмешательства.
Но эти дела видящих были для неё относительно новы.
Дядя говорил ей, что улавливание дрейфующих частей случайных впечатлений, отголосков и информации из Барьера составляло часть её новой реальности.
Это часть жизни видящего.
Конструкция над кораблём защищала её от худших проявлений этого, слава богам, блокировала или отражала большую часть того, что в противном случае могло ударить по ней. Дядя заверил её, что он всегда защитит её в этом отношении. Он говорил, что ей поистине нечего бояться, и она верила ему, хоть и с трудом адаптировалась к отличиям её разума видящей.
И всё же она гадала, что означают эти странные, призрачные шепотки от Элли.
Мог ли это действительно быть призрак Элли?
Скорее всего, это лишь она сама, то есть, сама Касс.
Это её разум играет с ней. Какая-то её часть воображала эти диалоги с Элли, чтобы проработать какой-то неразрешённый конфликт между ними. Может, Касс компульсивно продолжала спор со своей бывшей подругой, зная разум той достаточно хорошо, чтобы играть за обе стороны дурацкой драмы, хоть Элли и отсутствовала.
Или тут действовала какая-то другая, глубоко сидящая психология?
Может, с её стороны это какая-то жалкая попытка удержать Элли где-то рядом?
Фыркнув, Касс покачала головой.
«Вот уж вряд ли, чёрт подери», — подумала она громко, глядя на океан.
Всё ещё слегка улыбаясь и щёлкнув языком от этой мысли, она свесилась через перила, чтобы посмотреть на след корабля, чувствуя, как палуба ходит ходуном под её ногами. Палуба двигалась чувственно, успокаивающе, скользя то вверх, то вниз по плавным волнам.
Эти волны скользили к ней в беспрестанном молчании, их белые гребни виднелись до самого горизонта. Касс позволила своим коленям и всему туловищу расслабиться, позволила телу поддаться ритму воды, баюкающей её.
Она тряхнула волосами, когда порыв попутного ветра швырнул в неё брызги, и выдохнула.
Вчера она заметила китов, плывших параллельно с судном.
Даже за такое короткое время киты, похоже, почувствовали, что за последние несколько месяцев угроза, исходившая от человеческих хищников, значительно уменьшилась. Последние тридцать лет китов защищали, но браконьеры никогда не читали то, что написано мелким шрифтом, особенно учитывая, что китовое мясо выгодно продавалось на рынках Азии и Северной Америки.
Семья Касс тоже покупала китовое мясо на чёрном рынке, ещё когда она была ребёнком. Она помнила, как Элли однажды пришла на ужин и неодобрительно смотрела на это мясо, сморщив нос.
Отец Элли, наверное, никогда не приносил домой китовое мясо.
При этой мысли Касс ощутила, как её лицо напряглось на ветру. Её челюсти стиснулись до скрипа задних коренных зубов, и она постаралась вытолкнуть Элли из головы.
Она устала думать об этой суке.
У неё не было причин ощущать угрызения совести.
Элли сама сотворила это с собой.
Выбросив Самую Святую из Святых из своих мыслей, Касс постаралась сосредоточиться на настоящем, на её теперешней жизни — то есть, на жизни, которая действительно имела значение.
Она опять начинала тосковать по суше. После отчаливания от восточного побережья Соединённых Штатов было множество вылазок-экскурсий на берег в Европе, Азии, даже на Ближнем Востоке, но они покинули эти массивы суши много недель назад. Учитывая, где они находились, Касс знала, что они вновь доберутся до суши через несколько недель, но в ней пробуждалось нетерпение.