Мост
Шрифт:
Нырнул в кусты и начал обход поляны. Кто–то рядом громко и требовательно постучал. Сугубчик испуганно остановился, но увидел на соседнем дереве дятла: тот бегал по стволу, не обращая на парня никакого внимания, — красивая хлопотливая птица.
Сугубчик засмотрелся на дятла, но вдруг новый звук заставил его насторожиться: кто–то шел к поляне, шел не таясь — шуршала листва и трещали сухие ветки.
Сугубчик спрятался за кусты, снял автомат и внезапно увидел непрошеного гостя: солдата с карабином за плечами. Уже пожилой человек, лет за пятьдесят, и идет к поляне, как хозяин…
Пропустив гитлеровца, Сугубчик выскочил из–за кустов и приставил ему к спине дуло автомата.
— Руки вверх! — приказал он. — И тихо…
Тот поднял руки. Сугубчик сорвал с немца карабин и подтолкнул к шалашу:
— Вперед! И не оглядываться!
Он не видел лица немца, не знал, правильно ли поступил; может, солдат, увидев в шалаше людей в немецких мундирах, пошел бы дальше своей дорогой. «Нет, — решил он, — все–таки правильно. Этот фриц обязательно рассказал бы, что обнаружил в лесу подозрительных военных, в конце концов, мог подумать, что тут прячутся дезертиры, все равно донес бы, и по нашим следам пошли бы жандармы…»
Гитлеровец шел покорно, не оглядываясь. Сугубчик поставил его лицом к копне и позвал Дороша:
— Герр обер–лейтенант, проснитесь!
Дорош сразу вскочил.
— Что случилось? — спросил он спросонья. — Что случалось, рядовой Фогель? Почему вы задержали это чучело?
— Согласно вашему приказу, герр обер–лейтенант!
Проснулись все разведчики. Встали, сосредоточенно смотрели на пленного, пытаясь понять ситуацию.
Дорош подошел к солдату.
— Опустить руки! — приказал он. — И повернуться…
Тот повернулся четко, как на учении, стукнув каблуками. Испуганно моргал.
— Ваши документы! — протянул руку Дорош.
Солдат дрожащими пальцами расстегнул мундир, подал документ.
— Рядовой Курт Блумберг, — доложил он. — Мы остановились тут неподалеку, местные жители сказали, что в лесу есть сено, и наш унтер–офицер послал меня проверить, так ли это…
— Какая часть? — поинтересовался Дорош.
— Обоз… обоз тридцать восьмой дивизии.
Дорош все еще не решил, как ему поступить. Ясно было одно: отпустить солдата нельзя, небось догадывается о чем–то — пальцы дрожат и взгляд все еще испуганный.
Спросил:
— Где расположился ваш обоз?
Солдат ткнул пальцем на юг:
— Там… В трех километрах есть село…
Дорош сверился с картой — не лжет. Следовало немедленно уходить отсюда. Хотел уже отдать приказ. Однако солдат понял, что сейчас решается его судьба, и быстро сказал:
— Герр обер–лейтенант, я должен доложить вам, что по дороге сюда встретил отряд эсэсовцев…
Дорош спросил с деланным безразличием:
— Ну и что же?
— Мне казалось, это заинтересует вас.
— Ошибаетесь! — отрубил Дорош, убедившись, что солдат все же заметил его ошибку и знает, кто они на самом деле. Зачем же играть с ним в жмурки? Приблизился к нему: — Где вы видели их?
— На опушке. Эсэсовцы углубились в лес…
— В каком направлении?
— Кажется, на восток.
— Сколько их было?
— Человек десять — двенадцать. Я хотел еще сказать…
— Довольно! — оборвал его Дорош. Шепотом сказал что–то разведчикам, и те исчезли в кустах. Задержал Сугубчика, приказал так, чтобы солдат не услышал: — Отведи его в лес и… не мешкай… Догоняй нас.
Дорош подхватил свою сумку и направился вслед за разведчиками. Сугубчик показал солдату автоматом на кусты. Тот понял все, опустил голову, пошел, но вдруг остановился и сказал:
— Я знаю, что вы русские. Я сразу это понял. Сейчас вы убьете меня. Но поверьте, я не хочу вам зла, я простой рабочий…
— Вы гитлеровский солдат и наш враг! — сердито крикнул Сугубчик. — Все говорят, когда им конец, что они рабочие, а мы не звали вас сюда! Ну идите быстрее…
Солдат пожал плечами. Видно, хотел что–то возразить, но только махнул рукой и пошел.
— Ваша правда… — сказал он с горечью.
Он шел ссутулившись, а Сугубчик думал: сейчас ему придется прикончить…
И неожиданно Сугубчик осознал, что не сможет этого сделать — вот так спокойно всадить кинжал в спину безоружного пожилого человека.
Сугубчик остановился и хотел позвать Дороша, но никого поблизости не было, товарищи ушли вперед…
Как же ему поступить?
В бою не задумываясь и колол бы, и стрелял — там все ясно, все понятно, в горячке боя человек с голыми руками бросается на вооруженного врага и побеждает его, а тут враг безоружен, а ты — наоборот…
Спросил:
— А откуда вы?
Немец остановился, сутулый, с безвольно опущенными руками, потом медленно обернулся и поднял на Сугубчика пустые и уже мертвые глаза:
— Зачем это вам?
И действительно: зачем? Сугубчик не мог ответить на этот вопрос. Сказал решительно:
— Идите!
— Так стреляйте же! — Немец закрыл глаза.
— Вы — рабочий! — вдруг горячо заговорил Сугубчик. — Я отпущу вас, если дадите честное слово, что никому не скажете о нашей встрече.
Солдат открыл глаза. Сперва смотрел непонимающе, потом какая–то тень прошла по его лицу.
— Конечно, — уверил он, — я даю вам слово чести.
— Так идите…
Немец переступил с ноги на ногу.
— Я хотел сказать… но ваш офицер не дослушал меня… Эсэсовцы расспрашивали, не видел ли я четверых солдат и обер–лейтенанта… Из их разговора я понял, что вас выдал местный полицай…
У Сугубчика вытянулось лицо, следовало быстрее предупредить Дороша.
— Спасибо!
Повернулся и побежал, не дожидаясь, пока немец уйдет.
Солдат что–то крикнул ему вслед. Но Сугубчик уже не слышал — обогнул шалаш и бежал вдогонку за своими.