Мой бывший муж. Давай попробуем опять?
Шрифт:
Пытаюсь вспомнить, а почему, собственно, мы расстались. Что за непримиримые разногласия между нами случились. Почему-то память меня подводит, зато его запах, пьянящий, дурманный, терзает ноздри.
– Ваша правда, Мария Олеговна, – соглашается Влад нехотя. – Не переживай, я тебя дождусь.
И звучит это ну очень неоднозначно. Не будь наше решение о разводе обоюдным, я бы начала фантазировать о том, как мы вновь сойдемся… прямо здесь… сейчас… смахнем со стола важные бумаги, целуясь, не находя опоры…
Но
– Кстати, – уже на пороге вспоминаю я. – Как Алиса?
– Ложная тревога, – пожимает плечами Влад. – Три отрицательных теста из трех.
– Понятно, – задумчиво киваю.
Кажется, Давыдов не очень-то рад тому, что сестру пронесло. Он сводит скулы как всегда, когда нервничает или злится. Или наоборот, отсутствию беременности он рад, а вот наличию у нее кавалера – не очень?
Я помню Алису совсем маленькой, пятнадцатилетней девчонкой, которая липла к старшему брату и запрещала ему общаться со мной. Мне нравилась её непосредственность, но представить Алису взрослой и почти беременной у меня не получилось.
Давыдов больше ничего не говорит.
– До свидания, Владислав Евгеньевич, – прощаюсь, захлопнув дверь.
Секретарша провожает меня отсутствующим взглядом.
Всё-таки Влад Давыдов – поразительный человек. Он не убеждал, не упрашивал, не надавливал. Я сама согласилась, даже не поколебавшись. По щелчку пальцев.
Впрочем, будем честны: на предложенные деньги глупо не соглашаться. Отказаться от трехсот пятидесяти тысяч можно только в случае, если ты получаешь триста пятьдесят одну.
А близость к генеральному…
Что ж, будем бороться.
С ним… или с собой…
***
***
Остаток дня проходит в попытках безболезненно уволиться. Я возвращаюсь на работу и долго не решаюсь подойти к начальнице. Она – дама с характером, тяжелая, слышащая только себя. Я заранее предвкушаю тяжелый разговор.
Впрочем, разговор получился легкий. Только вот глупый – до беспредела.
Я стучусь и, получив разрешение войти, молча кладу заявление на стол начальницы. Она, тоже типичный бухгалтер, укатанная в шаль (на дворе, к слову, июнь), берет его кончиками пальцем и брезгливо произносит:
– Ну, нет, Маша, так дела не делают. Конец квартала, нам документы закрывать. Нельзя тебе уходить.
И возвращает заявление мне как какую-то гадость. Как использованный подгузник или пожеванную жевательную резинку.
– Так я же не об отпуске прошу. Я увольняюсь, – тычу пальцем в сакральную фразу. – По собственному желанию. С двухнедельной отработкой.
– А я запрещаю тебе увольняться. Кто тебя заменит, ты подумала? Ирка пузатая ходит, Сашка в отпуске не была с того года. А ты – сразу увольняться? Тебе их не жалко вообще?
Наверное, мне должно стать стыдно. Наверное, в любой другой ситуации я бы потупила взгляд и сказала: «Простите, больше так не буду». Но я вспоминаю Давыдова, самоуверенного, гордого, не идущего на уступки. Разве бы тот сдался? Разве одобрил бы мой страх перед начальницей, которая тупо давит авторитетом? Привыкла, что мы ходим рядом с ней на цыпочках.
Хватит всего бояться. Пора становиться самостоятельной.
– Не жалко. Мне ваше согласие и не требуется. Я вас в известность ставлю. Через две недели меня тут не будет.
– Маша, да как ты смеешь…
Но, не слушая возмущений, я несусь в отдел кадров, чтобы там зарегистрировали моё заявление. Бегу по коридору, а на душе расцветает поразительная легкость. Мне хочется смеяться.
Давыдов бы похвалил меня!
Стоп. Хватит. Он – твой будущий директор. Он – твой бывший муж. Он не должен тебя нахваливать. Более того, тебе не требуется его похвала. Ты взрослая самодостаточная женщина.
Тогда зачем я набираю дрожащими пальцами смс?
Всё. Я отдала заявление.
Поздравляю. Буду ждать.
Успокаиваю себя тем, что просто сообщила будущему боссу о своих намерениях. Но, на самом деле, чувствую, что проблема куда глубже.
Мне просто хотелось написать Давыдову Владу.
Глава 4
Две недели пролетели незаметно. Я уволилась, забрала трудовую книжку, вдохнула свободы и внезапно осознала: всё, конец. Точнее – начало. Или всё-таки конец? Непонятно. Пути назад отрезаны, оглядываться бесполезно.
Мы с Олей празднуем мою недолгую безработную жизнь – уволилась я в пятницу, а на работу выходить только в понедельник – кремовым тортиком. Оля – безумная сладкоежка, она знает лучшие кондитерские города и постоянно тащит какую-нибудь вкуснятину, в которой калорий столько же, как в пяти килограммах мяса.
– Ну, за новые свершения! – Оля салютует мне кружкой, в которой болтается чайный пакетик. – Глядишь, и меня перетащишь к себе.
– Сомневаюсь, что Давыдову требуется парикмахер-универсал, – хмыкаю я, но Олька не сдается.
– Но-но. Вообще-то не парикмахер, а мастер по созданию образа. Нужно ему на деловую встречу? А я уже готовенькая, стою с ножницами и феном. В одном фартуке стою, между прочим.
Зная предприимчивость подруги, я даже не смеюсь. Она пробивная и способная пойти по головам, готовая на любые поступки. В отличия от меня, местами мягкой, сговорчивой.
Не представляю, как руководить целой службой?..
Вдруг у меня не получится? Там же устоявшийся коллектив, а я – незнакомый человек.