Мой бывший муж
Шрифт:
Вадим помогал не только обещанными деньгами и помещениями: он представил мне толковых специалистов, давал дельные советы и вел себя образцово. Никаких намеков, попыток интимно касаться меня, признаний… Я была благодарна такому чуткому следованию своему слову, но ловила себя на странных порывах. Даже мысли путались. Наверное, весна на меня так повлияла: ранняя, светлая, вся в запахах талого снега и холодного солнца. Вот и сейчас я совсем не о том думала.
– Что, простите? – я моргнула, нехотя взгляд на собеседника переводя.
– Вы хотели белые подвесные лампы, посмотрите, что получилось.
– Разве я хотела белые? – удивилась натурально. Не могло такого быть! – Нет, черные, матовые. Точно.
Менеджер из дизайнерского агентства бросил на меня короткий взгляд и сдержанно занес пометки в планшет.
В торговом центре готовилось к открытию мини-кафе «Baba Masha». Мы уже на старте буквально, но я такой рассеянной стала и отчего-то на руки Вадима залипала. Какие там лампы к черту?! Зачем он приехал! И что, собственно, происходит со мной?
Полонский с Илиевым, собственником «Европейского», пили кофе, по-приятельски улыбались, обсуждали перспективы на будущее. Без Вадима мне было бы не по карману урвать такое место – аренда зубодробительно высока! Но с легкой руки бывшего мужа… У него, кстати, очень красивые длинные пальцы, и сам он сегодня магнетически привлекателен. Кажется, я схожу с ума. Блин, я снова сбилась с мысли. Обычно это злило, но сейчас я просто недоумевала, а присутствие Полонского ясности моему рассудку не добавляло. Вадим держался пристойно, но всегда был в поле зрения: не давал о себе забыть, переключиться, но я в принципе не могла думать о других мужчинах. Вон какие глаза у него: серые, губы чувственные, модная небрежная щетина…
– До свидания, Катенька, – Илиев душевно поцеловал мою руку и ушел, а я только ресницами хлопала. В каких облаках я летаю?! У меня под боком короли российской недвижимости по мнению Forbes, а я мысли в кучу собрать не могу.
– Все хорошо? – Вадим ко мне подсел и внимательно осмотрел. – Ты побледнела немного.
– Все нормально, – и кивнула в сторону. – Лампы белые почему-то… – буркнула и уверенно в глаза ему посмотрела. Со мной явно не все в порядке, но Вадиму об этом знать необязательно.
Он долго гипнотизировал меня, взглядом дымным обволакивал. Я даже качнулась навстречу, чуть с высокого стула не свалившись. Вадим подхватил, к себе привлек. Кадык судорожно дернулся, а пальцы в волосах моих запутались. От него так ярко пахло прохладой. Разве холод может пульсировать на коже? Гореть? Аж дыхание сперло. Странно, у меня ведь ни одного приступа за последние два месяца не было. То ли замоталась, то ли что.
– Может, подвезти тебя? Куда скажешь, Мальвина… – шепнул тихо, голодного взгляда от губ моих не отрывая.
– Я на машине, – высвободилась из объятий. – Тем более у меня с Диной встреча через полчаса.
– Хорошо, – мягко согласился Полонский. – Мы с Вероникой в субботу собирались на Лосинный остров. Не хочешь присоединиться? Просто прогулка.
– Я подумаю.
Вадим ушел, и я выдохнула облегченно. Меня как кошку в течке несло. Может, овуляция?
– Здравствуйте, Катя, – ко мне подсела Дина Власова. – Простите, немного в пробке постоять пришлось.
У нас очень обильное прибавление в «семействе», поэтому одними социальными сетями не обойтись. Нужна широкая рекламная компания. Вадим предложил несколько крупных агентств и порекомендовал присмотреться к этому. Мне понравился подход «Восток-Запад»: они провели несколько качественных рекламных акций и не гнули цены за раскрученность бренда.
– Привет, и давай уже на «ты»?
Дина мне понравилась. Достаточно деликатная и слышит заказчика, но жесткая, если требования расходились с возможностями.
– Давай, – согласилась она. Мы принялись обсуждать итоги первого запуска массированной рекламы и планировать новые акции.
– Спасибо, что доверилась, – благодарно улыбнулась Дина. – Мы всего два года на рынке.
– А мы на рынке даже меньше года, – заметила я. – У тебя свежий взгляд на рекламу. Мне это нравится. В серьезных, – я шутливо изобразила кавычки, – агентствах мне предлагали рекламу в телевизоре, как единственно верное средство.
– Кто-то еще смотрит телевизор? – пошутила она. Я поддержала улыбкой.
– Еще можно… – зазвонил телефон, прерывая – Дина коротко взглянула и выключила звук. – Муж, – сухо пояснила на мой вопросительный взгляд.
– Проблемы? – осторожно поинтересовалась я. Иногда хотелось послушать чужие истории. Возможно, похожие на наши собственные. Или совершенно другие. В моей жизни столько всего случилось. А в чужих как? Что прощают друг другу? Как живут на вулкане страстей? Или с жесткими телефонными террористами? Телефон Дины не унимался…
– Да по-разному, – бросила она. Что же, иногда людям лучше в себе держать и не делиться. – Знаешь, – Дина палочкой пенку с кофе сбила и на меня посмотрела грустно. – Я ведь замуж от отчаяния вышла. Он помог мне, любил меня очень и в тот момент мне казалось, что позволять себя любить – это лучший расклад. Будет забота, ласка, дружба. Но на деле вышло по-другому: ревность, обиды, злость, – она кивнула на телефон. – Муж постоянно контролирует, даже кофе нельзя выпить спокойно.
– Дина, но почему ты с ним? – не выдержала я. Она красивая, приятная, самодостаточная, если не любит его, то зачем? Есть сотни причин быть в браке с невыносимым человеком: кому-то некуда пойти, кто-то материально зависим, кто-то морально уже не может без качелей. Деньги, дети, привычка. Что держит такую, как Дина? Я правда хотела понять.
– Это сейчас я дело свое открыла, зарабатываю. Раньше не так было. Я работала, конечно, но не хватило бы… – она замолчала, видимо, раздумывая, насколько можно быть откровенной со мной. Мы ведь не так давно знакомы. – У нас сыну одиннадцать будет. У него врожденный порок сердца. Его оперировали маленького, очень дорого было. Слава помог, и я очень обязана ему. Сейчас все хорошо. Сын практически здоров. – Она пожала плечами. Как-то так.
В благодарность за спасение ребенка… Это очень сильная мотивация для матери, но он же отец? Неужели это нужно было только ей?! Разве можно спекулировать и манипулировать на здоровье сына? Родные люди же.