Мой домовой — сводник
Шрифт:
— Я не знаю, кто и в чем вас обманывает, — На самом деле я знаю слишком много, но вот этого вам знать точно не нужно. — Но я не обманываю вас ни в чем.
— Ага, так я и поверил, что мать первую встречную поселила в квартире, как только я потребовал ее продать. И кот еще туда случайно вернулся…
— Почему же случайно? Я сказала, почему забрала Чихуню себе. И да, вашей матери повезло, что Тоня не смогла забрать кота сама и попросила сделать это меня. И я возьми и брякни агенту, что ищу квартиру… Отчего вам не поверить таким простым фактам?
— Фактам? —
Так бы и выплеснула кофе ему в рожу, чтобы темные струи, точно грязь его слов, стекали по стеклам очков…
— Да, я — ведьма, маленькая баба Яга… — произнесла я ледяным голосом. — Читали Пройслера?
— Про мельницу и воронов читал. Я что-то интересное пропустил?
— Нет, ничего… Это для девочек сказка.
Он усмехнулся. В голос.
— Я же играл в куклы. Вы забыли?
— Не забыла. Вы еще хотите, чтобы я искала Германа?
— Хочу. Вы же баба Яга. Вам сам черт велел искать домовых, — он улыбнулся прежней улыбкой. — Вот только как мне поверить в вашу честность?
— Не знаю, — пожала я плечами под накинутой от сквозняка курткой. — Может, доверитесь Чихуне? Он меня ни разу еще не укусил.
— Который? — Веселкин залпом выпил свой кофе. — Одному из них вас очень хотелось загрызть еще минуту назад!
Я непонимающе уставилась в очки.
— Чихуня — это я. Так называла меня бабушка все детство. И я очень обиделся, когда она дала это прозвище новому коту.
Я не смогла сдержать улыбку. Чихуня-старший опустил глаза в мое блюдце.
— Ешьте торт.
Я двинула блюдце на середину.
— Давайте вдвоем. На брудершафт. Берите ложку. Мне одной не съесть.
Он поднял свою и обтер с нее салфеткой кофейные капли.
— Будем кормить друг друга?
Боже, я наверное, стала краснее красного абажура, висящего над нашим столиком. Или меня так нагрели электрические лучи, отражающиеся от его обручального кольца?
— Сами себя, — выдавила я из сжавшегося горла и сто раз пожалела сестру. Ей повезло, что у него под боком мымра с длинными черными волосами, которая не гнушается щелкать несчастных школьниц!
— Какой же тогда брудершафт? Хоть руки давайте переплетем?
И он действительно протянул над столом руку. Настырная сволочь! Я протянула свою и первой отломила своей ложкой кусочек медовика и отправила себе же в рот. Он был горьким!
— Виктор Анатольевич, что вы ждете? Я так опоздаю на урок! — выпалила я и прикусила язык.
Он убрал руку. Я спрятала на коленях свою, предварительно бросив ложечку на блюдце.
— Учительница, значит? А что так поздно? Родительское собрание?
Я кивнула.
— Тогда понятно, почему мать вас выбрала. Свояк свояка… Вы кофе-то пить будете?
Я выпила тоже залпом. Только осторожно, чтобы окончательно не стереть губную помаду.
— Что за предмет?
— Английский, — не стала я фантазировать. — Мне пора. Надо еще к чаю купить пряники.
— А родителям потом водки домой? Хоть про кого-нибудь доброе слово скажете?
— Я всех своих учеников люблю.
— Врете! Меня никто не любил в школе.
— Может, вы этой любви не замечали?
— Может быть… Вас подвезти?
— Чтобы в школе начались лишние разговоры… — понизила я голос. — Нет, спасибо…
Веселкин перегнулся ко мне через стол и сказал таким же шепотом:
— Я высажу вас за углом. Ни одна змея не узнает…
Я резко откинулась на дерматиновую спинку диванчика.
— Не надо. Я люблю гулять пешком.
— Я тоже. Любил. Сейчас и на колесах никуда не успеваю. Можно мне заплатить за пряники? — и увидев мое каменное лицо, добавил: — В качестве извинения. Идет?
— Ничего не надо, Виктор Анатольевич. Я понимаю вашу реакцию. Пусть я лично ее и не заслужила, но ситуация к ней располагала.
— Все бы учителя были такими понимающими, — сказал он с какой-то злобой и поднялся.
Подумал в тот момент он, скорее всего о матери, и мое сердце вновь предательски сжалось — ну надо было мне влезть в их семейную распрю.
Веселкин попрощался довольно холодно и ушел, а я отправилась за пряниками, скусывая с губ остатки несъеденной помады. Везет, как утопленнику, млин… Ведьма… Я бы танцевала тогда на горе Блоксберг и ни о чем и ни о ком не думала б. Хотя кота бы взяла с собой, вместо умного ворона Абрахаса. А этот мир пусть остается у таких, как Веселкин. Их мир мне не нужен! Я хочу платье и танцевать!
Платье я куплю с библиотечной зарплаты, а танцевать… Надо взять Вадима за грудки и затащить в клуб!
Глава 23: Пыльным мешком и материальный котом
Если бы сестра спросила моего мнения о своем шефе в три часа дня, я бы сказала, что Виктор Анатольевич супер-вежливый и милый человек, но Арина позвонила мне в восемь часов и пять минут вечера. Я, конечно, сказала ей то же самое, но подумала совсем другое. А именно то, что первое впечатление вовсе не обманчивое, а что ни на есть самое правильное. Увы, врала я ради спокойствия сестры. Ей с этим любителем кукол, живых русских и пластиковых немецких, работать бок о бок, дай-то бог, долго и без проблем личного характера. Пусть лучше витает в облаках… Во всяком случае, мне не стоит пороть горячку — вполне вероятно, что успешный предприниматель действительно отделяет бизнес от личного.
Я ничего не сказала сестре ни про куклу, ни про разговор за кофе, ни про сам кофе и, тем более, возможность новой встречи с Веселкиным. Нельзя. Это между ним и мной. А между нами — моя относительно спокойная жизнь на отдельной жилплощади.
— Слушай, а в офисе у вас совсем пыли нет? — решила я уйти от обсуждения с сестрой моральных качеств ее начальника.
Арина сразу сообразила, к чему вопрос, и расхохоталась. Дико. Как лошадь. Детей же напугает!
— Я с влажной тряпочкой хожу везде. Эту часть полномочий с меня Карина не снимает.