Мой эльф из легенд. Спасти любовью
Шрифт:
Ассоциация, возникшая в голове, мне не понравилась. Не хотелось думать об Эле как о собаке, посаженной на цепь.
Стоило подойти к постели, и ноздри Агента затрепетали: он принюхивался, похоже пытаясь учуять на мне запахи чужого мужчины. Пристальный взгляд скользил по моему телу в поисках улик: следов от пальцев, засосов. Оценивал, насколько я растрепана.
Да, я растрепана! И одежда у меня мятая, но не оттого, что мы с Хоссом горячо обжимались по углам. Просто я кое-что о себе узнала. Одну крайне любопытную вещь.
— Давай спать, Агент. Я не в форме. Будь паинькой. Пожалуйста.
Опускаясь на матрас, я чувствовала себя так, словно разваливаюсь на части. Не было у меня сил терпеть чужую ревность.
— Куратор, тебя кто-то обидел?
Осмотрев меня с ног до головы, Агент — удивительное дело! — пришел к верным выводам, и теперь в его взгляде читалась яростная готовность растерзать моих врагов в клочья.
Не ответив, я повернулась к Элю спиной и накрылась одеялом.
Сон долго не шел. Голова пухла от мыслей. Позади себя я ощущала, как Агент ворочается, вздыхает. Чувствовала затылком его внимательный взгляд. Почти слышала невысказанные вопросы, которые он с трудом сдерживал.
«Куратор, что с тобой? Что случилось? Почему ты так расстроена? Кому надо навалять?»
Слабая улыбка скользнула по моим губам и исчезла. А потом меня затянула вращающаяся воронка тьмы.
Ночью, впервые с тех пор, как я поселилась на базе, меня разбудил давний кошмар.
Он, Уником, менталист-взломщик, стоял в темном дверном проеме. Высокий, затянутый во все черное. Я не запомнила его лица. Во снах оно всегда оставалось в тени, пряталось под глубоким капюшоном. Но сегодня, этой ночью, я его разглядела — мерзкое, крысиное, с мелкими чертами. У менталиста был раздвоенный подбородок, напоминающий язык кобры, а еще — нелепая прическа с торчащими в разные стороны острыми прядями, которые превращали его голову в подобие булавы.
Он смотрел на меня ухмыляясь, и в подвальном сумраке снова и снова раздавался хруст ломающихся костей. Моих костей.
Ты в ловушке. Ты опять в ловушке.
Я проснулась с беззвучным криком, словно что-то вытолкнуло меня из кошмара. Щеки были мокрыми. Сердце колотилось как бешеное. Что-то давило на спину. Теплая живая тяжесть.
Во сне Агент перебрался на мою половину кровати и навалился на меня, прижавшись всем телом. Его дыхание шевелило волосы на макушке. Широкая горячая ладонь лежала на животе. Подумав, я накрыла ее рукой и переплела наши пальцы.
Близость Агента успокаивала. В его объятиях я чувствовала себя защищенной. Сильный, преданный своему куратору, Эль-Охтарон постепенно переставал быть оружием империи и становился моим, личным.
И я вдруг подумала о том, какую власть Совет невольно, сам того не понимая, вложил в мои руки.
Если снять ошейник, отпустить поводок…
На следующий день я приступила к своему плану. Не тому, что обозначила мне Мелинда, — все-таки я не собиралась становиться послушной марионеткой в чужих руках, — однако мой план тоже включал в себя Хосса и попытку заручиться его расположением. С влюбленными мужчинами вести дела проще.
В первую очередь надо было выяснить, какие коды-ограничения наложены на Агента. Я знала, что гипно-маги установили в его сознании психологический блок, благодаря которому оружие империи физически не могло навредить куратору. Но что насчет остальных? Совет наверняка подстраховался и попытался обезопасить себя. Уверена, круг неприкосновенных лиц — тех, на кого Агент не способен напасть, был гораздо-гораздо шире и включал в себя все высшее руководство. А Мелинду? Включал ли он Мелинду? Какие еще психологические барьеры регулировали поведение опасного оружия?
Что-то подсказывало: ученому известно намного больше, чем мне.
Утром в коридоре, направляясь на очередную обязательную тренировку, я заметила идущего нам навстречу Итена. При виде соперника Агент напрягся. Я разыграла заранее отрепетированную перед зеркалом сцену — загадочно улыбнувшись, опустила глаза, а потом кокетливо посмотрела на приближающегося Хосса. Наши взгляды скрестились. На мою легкую улыбку ученый ответил своей — открытой и широкой. Настала очередь изобразить смущение, что я и сделала, потупившись и отвернув лицо к плечу, однако не забыв при этом снова коротко стрельнуть глазами в сторону Итена.
— Доброе утро, Алайна, — низким, непривычно хриплым голосом шепнул Хосс, когда мы с ним поравнялись. — Агент.
Ученый прошел мимо, на секунду окатив меня запахом древесно-цитрусовой туалетной воды. И тут же сбоку над головой раздалось приглушенное рычание. Агент был в бешенстве. Краем глаза я заметила, как сжались его кулаки.
Всю тренировку Эль-Охтарон скрежетал зубами, похоже раз за разом прокручивая в мыслях произошедшее в коридоре. Не справляясь с гневом, он задал на беговой дорожке такую нереальную скорость, что несчастное полотно почти дымилось под его ногами, обутыми в черные кроссовки.
— Эй, полегче, — бросила я и наткнулась на яростный взгляд.
Поджав губы, Агент соскользнул с тренажера и лег под штангу.
— Рано. Мышцы не разогреты.
На мое замечание эльф отреагировал, как упрямый ребенок, решивший отморозить уши назло родителям. Глядя мне в глаза, он прищурился и демонстративно положил руки на металлический гриф.
Вся дальнейшая тренировка проходила под лозунгом «Доведи куратора непослушанием». В конце занятий Эль-Охтарон открыл бутылку воды и, перевернув ее, вылил на себя намеренно порнографичным движением. Где только такого набрался? Зыркнув в мою сторону, словно проверяя, какое впечатление произвел, он стянул мокрую майку и медленно, явно красуясь, направился к душевым.
Ошалевшая от его поведения, я поплелась следом.
В столовой во время обеда было еще веселее.
Мы взяли подносы, набрали еды. Я планировала подсесть к Итену за столик и провести время за непринужденной беседой, однако с Агентом на хвосте провернуть такой трюк оказалось проблематично. Разгадав мой замысел, эльф застыл столбом прямо посреди зала. Как робот, которого выключили.
— Агент, — зашипела я, стараясь не привлекать к нам внимания. — Чего замер?
Эльф нахмурился и, видимо, решил, что отвечать на чужие вопросы ниже его достоинства.