Мой гранпа
Шрифт:
— Вам нельзя было приходить, — Синъити виновато опустил голову.
— Слушай, Синъити-тян. Нельзя им потакать. Эта дань незаконна, и ее не должно быть. Поэтому бояться следует им, раз они ее собирают. Ну, давай, приготовь-ка мне мое любимое.
— Хорошо.
Наливая в блендер рай виски [30] , Синъити спросил.
— Что же вы будете делать, если они придут?
— Это моя проблема. Моя и их босса. Сами они меня не тронут. Ты не волнуйся. Может,
30
Рай виски (rye whiskey) — ржаное виски.
— Пожалуй.
Через тридцать-сорок минут в бар с перекошенными от злобы лицами вошли семеро из Кикути-гуми — практически вся банда, только самого босса с ними и не было. Наверное, кто-то, увидев Кэндзо, заходившего в «Жасмин», донес в штаб. Они молча встали у дверей, и лишь один член банды, мужчина среднего возраста, правая рука главаря, подошел к Кэндзо и необычайно почтительным тоном сказал:
— Годакэн-сан, босс желает вас видеть. Не могли бы вы пройти вместе с нами?
Кэндзо жестом остановил Синъити, собиравшегося что-то сказать, положил на стойку три купюры по тысяче йен и поднялся с высокого стула.
— Ну, я пойду.
— Будьте осторожны! — Синъити произнес эти слова как можно выразительнее.
На стоянке за станцией стоял «мерседес». Кэндзо усадили на заднее сиденье между двумя бандитами. Не поместившиеся в «мерседес» члены банды последовали за ними на другой машине. Они немного проехали по шоссе и остановились на окраине города. Это была гигантская стоянка, казавшаяся почти пустой. В самом дальнем углу, где практически не было машин, стоял Годзо Кикути с одним из своих подручных, держа в руках матерчатый сверток.
— Подежурьте на въезде, — сказал Годзо своей свите. А когда они остались с Кэндзо одни, смерил его долгим удивленным взглядом.
— Ну и зачем ты опять заявился в тот бар, Годакэн-сан? Я же сказал тебе, пойдешь — опозоришь меня перед моими ребятами.
— Да, я все понимаю, — с готовностью ответил Кэндзо. — Я тебя опозорил и прошу за это прощения. Но я тоже от своих принципов не отступаюсь.
— Что ж, тогда нам ничего не остается, как решить этот вопрос между собой, — Годзо развернул сверток, вынул два коротких меча и протянул Кэндзо. — Выбирай любой.
— Ого. Тут и на мою долю есть, — Кэндзо улыбнулся Годзо. — Удачно!
Взяв один из мечей, Кэндзо немного отступил назад и подумал, что последняя такая схватка у него была лет пятнадцать-шестнадцать назад. Только тогда у противника был кинжал, а у Кэндзо — лишь кусок железной трубы, оказавшийся под рукой. «Тогда я еще был молод. Противник был старше меня. На этот раз противник намного моложе. Наверное, я окажусь слабее», — размышляя так, Кэндзо, повторяя движение противника, вынул меч из ножен. Лезвие в руках врага сверкнуло
Не беда, если его убьют, но что, если убьет он? От этой мысли страх превратился в ужас. Если он снова попадет в тюрьму, то уже на всю оставшуюся жизнь. До самой смерти ему придется терпеть невыносимый тюремный быт. Этого Кэндзо боялся. Ноги предательски задрожали, и деревянные сандалии мелко застучали по бетонной поверхности. Кэндзо поспешно скинул их с ног, но перестук не прекратился. Кэндзо горько усмехнулся: «Значит, и у противника трясутся коленки». Ему стало немного легче.
— Годакэн-сан, — хрипловатым голосом сказал Годзо, — Плата, что мы собираем — это совершенно незначительные деньги.
— Верно.
— Так почему бы тебе самому не заплатить? Если ты не против, я могу втайне от моих ребят на некоторое время взять этот долг на себя.
Кэндзо чуть было не согласился. Но тут же одумался. Тогда получается, что он признает правомерность дани.
— Я не согласен, — сказал Кэндзо.
Годзо усмехнулся.
— Что ж, твоя взяла.
— Ты все правильно тогда сказал, — проговорил Кэндзо, убирая меч в ножны, — это дело не стоит того, чтобы ради него рисковать жизнью.
— Мы договорились, — сказал Годзо своим подручным у въезда на стоянку. — С «Жасмина» больше денег не требовать. Понятно?
— Да.
Собирается ли Годзо рассказать, как именно они договорились, или нет, — об этом Кэндзо уже не суждено узнать.
— Проводите его.
— Будет сделано.
На этот раз Кэндзо сопровождали только двое бандитов.
Следующий по старшинству после босса вежливо спросил:
— Желаете снова вернуться в «Жасмин»?
Время было еще раннее — одиннадцать часов вечера, но Кэндзо знал, что внучка ужасно волнуется. Он сказал:
— Нет. Отвезите меня прямо домой.
Приближались летние каникулы. Татикава после окончания средней школы некоторое время нигде не работал, но как-то Тамако увидела его в мастерской по изготовлению татами, принадлежавшей его дяде. «Мыльный пузырь» уже схлопнулся, работы для скупщиков не стало, и Хироси сказал Тамако, что Кикути-гуми собираются распускать свою банду.
Однажды жарким днем после занятий рисованием Тамако возвращалась домой вместе с Норико. За воротами школы уже никого не было, и они вдвоем шли по безлюдной дороге вдоль реки Химоноками-гава в сторону шоссе. Первой бесшумно подъехавший сзади черный «мерседес» заметила Тамако. Разглядев за рулем молодого человека, лицо которого ей уже приходилось однажды видеть, Тамако закричала:
— Норико, бежим!
Схватив Норико за руку, Тамако попыталась убежать, но «мерседес», развернувшись, преградил им дорогу. Выскочивший из машины мускулистый мужчина лет тридцати окончательно отрезал пути к отступлению.