Мой гранпа
Шрифт:
В выходные Норико обычно приходила в гости в дом семьи Годай. Тиэко одобряла эту дружбу. Наверно, потому, что знала, что Норико из вполне порядочной семьи.
— Какая красивая твоя новая подружка! — радовался Кэндзо.
По дороге из школы подруги обычно шли вместе до середины торгового квартала и там расставались. Тамако раза два или три замечала Хироси, возвращавшегося из старшей школы, но не заговаривала с ним, потому что была вместе с Норико, и Хироси, видимо, тоже стеснялся подойти. Но однажды, после того, как Тамако попрощалась с Норико, Хироси догнал ее и сказал:
—
— Ой, ты серьезно?
Тамако мечтала выпить кофе с молоком, который подавали в кафе «Гранада», с тех самых пор, как попробовала его вместе с друзьями под Новый год, но ее карманных денег не хватало на то, чтобы вот так вот запросто выложить пятьсот пятьдесят иен.
— Никак не мог поговорить с тобой, ты все время вместе с Норико. Ты знаешь, что Годакэн-сан в опасности? — сказал Хироси, как только они пришли в «Гранаду», находившуюся за торговым кварталом.
29
Отама — шутливое обращение к Тамако: вежливый префикс «о» и часть имени «тама». Напоминает старинные японские женские имена.
Вот что он рассказал.
Несмотря на угрозы, хозяин бара «Жасмин» Синъити Накафудзи категорически отказывался платить дань бандитам. Прибегни Кикути-гуми к насилию, вмешалась бы полиция, поэтому разозленные бандиты придумали хитрый план. Они приходили ко входу в бар и угрожали посетителям, не позволяя им войти. За несколько дней им удалось отвадить практически всех завсегдатаев за исключением Кэндзо. Но так как от одного единственного посетителя доход неважный, спустя какое-то время Кэндзо стал поджидать на станции прежних завсегдатаев бара и приводить их с собой.
Если бы дошло до драки, то в ходе полицейского расследования в невыгодном положении оказались бы бандиты, уже имевшие судимости, поэтому им ничего не оставалось, как доложить о происходящем боссу.
Годзо страшно разозлился и приказал подручным доставить Кэндзо в свой штаб. Случилось это вечером накануне разговора Хироси с Тамако. Кэндзо, увидев знакомую троицу, стоявшую перед «Жасмином», решил, что они, как всегда, пришли мешать работе бара.
— Угрожать мне бесполезно, — смеясь, обратился к бандитам Кэндзо, — я люблю это место. А с тех пор, как вы начали здесь околачиваться, оно мне нравится все больше и больше.
Старший из бандитов преградил Кэндзо путь и с необычайно серьезным и деловым видом сказал:
— Босс хочет повидаться с тобой. Не зайдешь ли ты в наш штаб?
Кэндзо молча кивнул.
В сопровождении троих конвоиров Кэндзо прошел через станционный виадук, вошел в торговый квартал и оказался в штабе Кикути-гуми за залом патинко. Там в небольшой приемной его ждал Годзо. Кэндзо усадили в кресло, троица заняла позицию у него за спиной.
— Так значит, ты и есть Годакэн? — Годзо, оглядев собеседника, сразу же понял, угрозами тут ничего не добиться. — Я наслышан о том, что ты каждый вечер ходишь в «Жасмин».
— Бывший хозяин
— Это я тоже знаю. Однако нам бы очень не хотелось, чтобы ты продолжал туда ходить. Сам посуди, если так будет продолжаться и дальше, что скажут хозяева заведений, которые исправно платят нам взносы?
Кэндзо молчал.
— Послушайся меня, не ходи больше в «Жасмин».
Кэндзо окинул взглядом Годзо:
— Это что, приказ?
— Не приказ, а просьба. Но пойми, раз уж я попросил тебя об этом, то, если ты снова придешь в «Жасмин», мне будет крайне неудобно перед этими тремя парнями, которые стоят у тебя за спиной. И в таком случае, как ты понимаешь, так просто ты уже не отделаешься.
Кэндзо снова промолчал.
Не дождавшись ответа, Годзо повысил голос:
— Ты понял?
Кэндзо медленно поднялся.
— Я отлично все понял, — сказал он и направился к выходу.
— Если не сдержишь обещания, поплатишься жизнью. Это дело не стоит того, чтобы за него умирать, — произнес ему вслед Годзо и сделал подчиненным знак глазами.
Троица окружила Кэндзо и молча проводила его до дома, чтобы он, по крайней мере в этот вечер, не зашел в «Жасмин». Вероятно, они полагали, что каким бы упрямым и непослушным старик ни был, наутро он одумается.
Вечером Тамако, поужинав с матерью в гостиной, вышла к дверям вслед за дедушкой, который в своем обычном кимоно замешкался на пороге.
— Гранпа, ты ведь каждый вечер ходишь выпивать?
— Точно.
Кэндзо подозрительно посмотрел на внучку, которая по-чему-то именно сегодня вышла его провожать. Тамако, не зная, что сказать, колебалась.
— А сегодня ты куда пойдешь?
— Сегодня в «Жасмин».
У Тамако перехватило дыхание. Остановить дедушку она не могла. Если сказать ему, что она уже знает обо всем от Хироси, то дедушка, наверно, разозлится на него. Но Тамако все равно не смогла сдержаться.
— Не ходи, пожалуйста, — с мольбой в голосе сказала она.
— Почему? — Кэндзо некоторое время смотрел на Тамако и, наконец, кивнул. — Ага, кое-кто кое-что тебе рассказал.
Он улыбнулся своей обычной улыбкой.
— Все в порядке. Не волнуйся.
Дедушка ушел. «Вот теперь я до конца поняла, что чувствовала каждый раз гранма», — возвращаясь в гостиную, подумала Тамако, чуть не плача.
После пары стаканчиков горячего саке, пяти-шести суси и беседы с поваром по имени Хидэо в ресторане «Санкити-дзуси» Кэндзо через станционный виадук дошел до улицы, где находился бар «Жасмин». Никого из Кикути-гуми не было видно.
Толкнув дверь, Кэндзо вошел в бар и, как и ожидал, не обнаружил ни одного посетителя, один лишь Синъити был на своем месте — по другую сторону стойки. На его мужественном лице появилось удивление.
— Годакэн-сан, вы пришли?
Похоже, он уже тоже знал, что произошло прошлым вечером. Должно быть, кто-то из мелких сошек Кикути-гуми зашел пораньше и, злорадствуя, обо всем ему рассказал.
— Ага, пришел, — Кэндзо, улыбаясь, сел с краю стойки. За стойкой, оформленной в виде буквы L, стояло всего восемь стульев.