Мой испорченный рай

Солсбери Дж. Б.

Креативный директор итальянской стажировки сказал, что мое портфолио недостаточно эмоционально-провокационно. Тогда я этого не замечала, но теперь понимаю, что она имела в виду. Хотя снимки красивые, они не вызывают у меня никаких чувств.

У меня есть одна фотография Куинн, ее раздуваемые ветром волосы в великолепном беспорядке вокруг лица, она смеется, выдыхая дым. Я сделала снимок после зиплайнинга, она прислонилась спиной к машине и была совершенно спокойна. Редактирую фотографию до черно-белого цвета, и она становится еще интереснее.

Куинн выглядит как девушка в стиле пин-ап, взятая со страниц фотоальбома 50-х годов.

Дверь открывается как раз в тот момент, когда я перетаскиваю фотографию в специальную папку, отведенную для моего портфолио. Входит Куинн с бумажным продуктовым пакетом в руках.

— Прости. Я встретила Джейка в холле. Он спросил, как у тебя дела. — Она достает из пакета обезболивающие, коробки с бинтами и завернутый в бумагу сэндвич, а также две диетические колы и маленькую бутылку рома. — Я сказала, что тебе уже лучше и что единственное, от чего ты действительно страдаешь, это унижение.

Я стону и закрываю лицо подушкой. Хотела бы я сказать ей, что она ошибается, но это не так.

— Я чувствую себя такой идиоткой. Мы не можем туда вернуться.

Подруга убирает подушку с моего лица и протягивает мне две таблетки обезболивающего и колу.

— Именно поэтому мы должны вернуться.

Я проглатываю таблетки.

— На острове еще столько всего интересного. Мы можем вернуться на пляж Сансет через неделю или две. — Надеюсь, к тому времени все обо мне забудут.

Куинн смотрит на меня, как бы говоря, что я так просто не отделаюсь. Налив себе ром с колой, она передает мне половину сэндвича и опускается на кровать рядом со мной.

— Джейк пригласил нас на вечеринку у него дома завтра вечером.

— Я не хочу идти…

— Мы пойдем. Ты сможешь показать свое лицо, доказать, что с тобой все в порядке, и увидеть, что никто не винит тебя в твоей ошибке. Ты двигаешься дальше. — Она залпом выпивает свой напиток. — Но сегодня вечером мы возьмем напрокат фильм и отдохнем.

Я прислоняю свою разбитую голову к ее плечу, морщась от боли.

— Спасибо.

Она втягивает воздух сквозь зубы.

— Хотя я пригласила Джейка к нам в номер, когда он закончит работу, чтобы мы могли покурить.

Я улыбаюсь.

— Отлично. — Я не говорю ей, но планирую заснуть к тому времени.

— Ненавижу это. — Куинн стоит рядом со мной, пока мы ждем сигнала светофора, чтобы пересечь четырехполосную улицу с плотным движением бампер к бамперу. — Это как центр Рапид-Сити, только без всех этих мертвых президентов¹⁸.

После знакомства с Северным побережьем с его культурой серфинга, фургонами с едой, одним светофором и заправкой, которая не открывается до десяти, мы согласились, что Вайкики — это не совсем тот опыт, на который мы рассчитывали.

По

крайней мере, я могу сказать, что мы приложили усилия и дали городу еще один шанс. Мы встали рано, прогулялись и позавтракали на пляже, кишащем людьми в гавайских одеждах и с цветами в волосах. Мы провели на пляже весь день, и, учитывая наличие спасателей и небольшие волны, я могла бы спокойно купаться, если бы не свежий страх, который все еще кипит в моих жилах. Я даже не доставала фотоаппарат из сумки. Но весь опыт был не вдохновляющим.

Когда устали от того, что семья из семи человек швыряла песок нам в лицо, находясь в нескольких шагах от наших полотенец, мы решили вернуться в мотель.

Наши шлепанцы шлепают по горячему асфальту, когда мы быстро идем в надежде добраться до тротуара до того, как загорится зеленый свет. Не могу поверить, что пролетела весь этот путь, чтобы попасть в пробку.

Джейка сегодня нет в мотеле. Он действительно заходил вчера вечером и, как и обещал, они с Куинн покурили. Они были достаточно любезны, чтобы перенести вечеринку на крышу, чтобы я могла поспать. И Куинн сегодня несколько раз напоминала мне, что сегодня вечером мы едем на Северное побережье на вечеринку Джейка.

Я только что вышла из душа, когда замечаю Куинн у зеркала, накладывающую макияж. На ней облегающий джинсовый топ-халтер, в котором меня бы точно не застали живой. Ее волосы ниспадают на спину естественными волнами, а глаза сексуально подведены карандашом. Эта женщина выделяется в любой толпе, но в таком наряде она — сияющий секс-маяк.

Я достаю из сумки несколько вариантов. Рваные джинсы-бойфренды, винтажная рубашка с Джимми Хендриксом, шлепанцы.

— Ни за что. — Куинн качает головой. — Нет. — Она отпихивает мою одежду в сторону и бросает мне в руки два крошечных клочка ткани. — Надень это.

Придерживая полотенце, я умудряюсь вытряхнуть микро-мини юбку и кружевной бюстгальтер.

— Ты с ума сошла. Я не надену это. — Я бросаю вещи обратно ей.

Подруга ловит их на лету и швыряет бюстгальтер обратно.

— Ладно, оставь эти дурацкие джинсы, но надень этот топ.

Хрупкое кружево задевает меня и падает на пол.

— Это лифчик.

— Это топ, — уточняет она.

— Он кружевной и будет прикрывать только мою грудь. Это и есть определение лифчика.

Куинн взбивает волосы перед зеркалом.

— Я не согласна.

Я подхватываю кружево с пола и бормочу:

— Не согласие не делает это менее правдивым.

Потакая ей, я надеваю свои рваные джинсы-бойфренды вместе с топом-лифчиком. Джинсы немного великоваты и висят низко на бедрах, а топ имеет полоску кружева, которая спускается примерно на три дюйма выше моего пупка. Не думала, что мне понравится, как это выглядит, но на моем свежезагорелом теле смотрится совсем не плохо.

Повернувшись к зеркалу, я кружусь и хмуро смотрю на повязку размером с ладонь, которая украшает мое плечо.