Мой личный ад
Шрифт:
Ольга не была ханжой, она даже радовалась за сестру, чей бойфренд не стеснялся гостей. Им хотелось, они были у себя дома. Почему нет?
Но сон как рукой сняло. Даже подушка, которой Оля накрыла голову, не спасла ее от невольно обостренного слуха. Она так и не заснула, пока ее гостеприимные хозяева не закончили. А на часах уже пробило два ночи. Промаявшись еще с полчаса, Ольга поняла, что не уснет, когда телефон прожужжал смской: «Подъезжаю. Скоро обнимемся».
«Скоро», — отписала она в ответ.
До прибытия поезда оставалось около трех часов. Решив, что потратит это время с пользой, Оля встала и отправилась в ванную. Там она приняла душ, нанесла ароматный крем на кожу, высушила волосы и, решив использовать излишки времени в свою пользу, включила плойку, чтобы немного поэкспериментировать с волосами. Закручивая тонкие прядки тугими кудряшками, она шептала себе под нос их любимые с Гришей песни.
И, как всегда, Ольга пожалела, что не сделала обычную укладку. Кудри, которые вроде выходили очень даже симпатичными поодиночке, в общей массе волос выглядели, словно она два дня ходила в бигуди. Глянув на часы, Князева матюгнулась, потому что мыть голову и пересушиваться времени уже не было. Ругнувшись еще раз, она собрала все кудрявое безобразие в высокий хвост на макушке, посчитав это меньшим из зол.
С макияжем она решила не мудрить. Немного туши, еле заметные матовые тени на веки — подчеркнуть глаза. Капля пудры и румян, чтобы скрыть землистый цвет лица после бессонной ночи. От помады и блеска она отказалась в пользу телесного контурного карандаша и гигиенички. Улыбнувшись себе в зеркало, Оля быстренько натянула джинсы, кеды, свитер-гольф из тонкой шерсти, накинула кожаную курточку и выскользнула из дома.
Трясясь от волнения и холода, она вызвала такси и присела на лавочку у подъезда. Машина приехала очень быстро и так же скоро домчала ее до вокзала. Благо Мишина квартира была недалеко, да и дороги в этот час пустые.
За пятнадцать минут до прибытия поезда Оля металась по вокзалу, не находя себе места. Когда объявили прибытие, она рванула на перрон, проклиная себя за нерасторопность и неуместное желание спрятаться в здании вокзала от Питерского ветра.
«Нужно было сразу идти на перрон. Я же знала путь и платформу, знала вагон», — ругала она себя, задыхаясь от быстрого шага и нервотрепки.
А поезд уже подошел. Оля высматривала среди прибывших Гришу и… не находила его. Пассажиры расходились, толпа становилась все реже, пока перрон не опустел полностью. Ольга почувствовала, как паника тугим жгутом скрутила горло. Дрожащими руками она залезла в сумочку, достала телефон.
— Гришка, где ты? — взвизгнула она, едва он снял трубку.
— Я в вокзале. Мы же хотели внутри встретиться. Сама говорила, что мерзнуть не хочешь, забыла? — откликнулся Птицын.
— Забыла, — всхлипнула Оля, не в силах спрятать слезы в голосе и на щеках.
— Эй, зай, ты чего? Не реви! Я иду к тебе, стой на месте.
— Я не узнала тебя, — продолжала жаловаться и шмыгать носом в трубку Князева, — как я могла тебя не узнать?
— Наверное, так же, как и я тебя, — успокаивал ее Гриша.
— Это ужасно.
— Ничего ужасного. Прекращай.
Оля увидела, как к ней идет молодой парень и поспешила навстречу. Она замешкалась, пряча телефон в карман, а Гриша уже заключал ее в объятия, которые смазались из-за ее копошения.
— Господи, — только и пискнула она, чуть отстраняясь, чтобы взглянуть ему в глаза.
— Ну вот, тушь потекла, — ухмыльнулся парень, стирая черную капельку в уголке глаза.
Оля в это время собиралась его поцеловать, но из-за Гришиной возни удалось лишь на миг соприкоснуться щекой к щеке.
— Какая же я растяпа, — нервно рассмеялась Ольга.
Гришка тоже натянуто улыбнулся.
— Привет что ли?
— Привет.
Их глаза наконец встретились, отражая сияние друг друга. Оля сделала маленький шажок навстречу, положила голову Грише на плечо, прижалась к нему. Его руки крепко стиснули ее, удовлетворяя потребность в первом правильном объятии.
Гриша потерся щекой об Олины волосы, нечаянно задев губами ухо.
— Ольк, ты ледяная, — выдал он, чуть отстраняясь. — Зай, ну как так можно? Одевай шапку, если такая мерзлявая.
Она только скорчила рожицу и фыркнула:
— Отстань.
— Пошли отсюда, — скомандовал Птицын, уводя ее с перрона.
Они разомкнули объятия, но их пальцы, магнитящиеся неведомой силой притяжения, тут же переплелись.
— Я вызову такси, — предложила Оля. — Или поймаем через дорогу? На вокзале три шкуры сдерут.
— Зачем? Транспорт уже ходит, — Гриша кивнул на подъезжающий троллейбус.
— О, это наш!
И они побежали, не размыкая рук.
Сев в троллейбус, оба неловко замолчали. Оля украдкой рассматривала своего утреннего гостя. Стало ясно, почему она не узнала его. Гриша выглядел очень юным, хотя был старше ее на два года. Она представляла его молодым мужчиной, но в реальности он оказался пацан пацаном. Возможно, из-за своей худобы.
— Как дорога? — спросила Оля, разрывая неловкую паузу и «нечаянно» касаясь его колена своим.
— Мучительно долгая, — улыбнулся Гриша, «нечаянно» касаясь ее руки своей, отчего их пальцы снова переплелись.
— Поспал?
— Не-а. Боковушка у туалета, заколебали шататься все.
— Бедняга, — хихикнула Оля. — Я тоже не спала. Сестрица с хахалем фыркали полночи, как кролики.
— Сексом что ли занимались?
— Ага.
— Аха-ха-ха, не повезло, зай. Сочувствую.
— Да полно. Зато не пропустила смску твою. Кстати, готовься, будем спать на уууууузеньком диванчике, — тараторила она, все больше и больше привыкая к теплу, которое усмиряло волнение.
— Оль, я неделю спал в палатке, почти на голой земле. Не пугай меня диванчиком, — ухмыльнулся Гриша, поглаживая ее ладонь большим пальцем.
— Ты… у тебя… Все там хорошо прошло?
— Нормально, — пожал он плечами. — Живой ведь.
— Ну да, — потупилась она и, не желая напрягать его расспросами, сменила тему. — Что за наряд вообще? Еще бы я тебя узнала! Где кожаный плащ и гриндерсы?
— Так удобнее. Стараюсь не выделяться, когда путешествую.
Оля метнула взгляд на его кроссовки, джинсы и ветровку, совершенно обычные. В таком виде Гриша казался ей до боли нормальным. Еще не определившись, захочет ли она вытащить из этой оболочки Бена, она снова притихла, глядя в окно на туманный утренний Питер. Гриша тоже молчал, лишь продолжал поглаживать ее пальчики, словно всю жизнь так делал.