Мой личный ад
Шрифт:
Хелл проследила за его взглядом и вздрогнула, почувствовав, как Бен встал к ней сзади почти вплотную, проговорил в ухо:
— Сюрприз для моей Валькирии.
— С ума сойти, — выдохнула она, услышав первые ноты одной из ее (и Бена) любимых песен.
Не в силах сдержать эмоций, Хелл запрыгала на месте, словно зайчик, хлопая в ладоши.
— Бен, это они!!! Бен, господи!!! — визжала она, расцеловывая его в щеки, душа объятиями. — Спасибо, спасибо! Мне кажется, я сейчас в обморок упаду.
— Не смей, а то пропустишь концерт, — усмехнулся Бен.
Он даже не думал отходить от Хелл, разрешив себе подзарядиться волнительной вибрацией подруги. Хотя, качаясь и пританцовывая, она задевала попкой его пах, отчего Бен слегка завелся. Но оно того стоило. Хелл больше любила легкий лиричный московский фолк, который пела Стейна, но и питерские неофолкеры очень ей нравились. Сам он в музыке предпочитал именно Питер. Но только в музыке.
Танцпол перед сценой стремительно заполнялся народом и уже через пару куплетов народ пел вместе с солисткой и танцевал от души. Неудивительно, ведь были только свои.
— Смотри на Ганса, — крикнула Хелл, указывая пальцем в толпу, где «бармен» зажигал, лихо отплясывая.
— Он всегда так делает, — улыбнулся Бен, положив руки ей на талию, чуть покачиваясь в унисон. — Я рад, что тебе нравится.
В ответ Хелл лишь откинулась, вжимаясь в него спиной.
После первой песни солистка произнесла обычные приветственные слова, поздравляя всех собравшихся с возвращением, приглашая петь и танцевать, забыв обо всем, кроме музыки. Народ загудел, поддерживая.
Бен и Хелл стояли у бара, не желая вливаться в общее безудержное веселье. У них был свой маленький праздник, который не хотелось делить с остальными. Слушая музыку, подпевая словам, они растворялись в теплой близости, почти осязаемом кайфе. Хелл потягивала Гиннесс из стакана, Бен воду из бутылки. Сегодня ему не хотелось пить, и этим он был обязан присутствию Хелл. Хоть в чем-то она помогала ему прочувствовать посвящение правильно.
Где-то в середине концерта к ним снова подошел Ганс. Немного встревоженный. Он кивнул Бену, прося отойти в сторону:
— Кеннет, — только и проговорил парень, — прямо за твоей спиной. Только что пришел. Заметил вас.
— Уведи Хелл танцевать, — отрывисто скомандовал Бен.
Ганс тут же схватил Валькирию за руку, утягивая на танцпол. Хелл вопросительно взглянула на Бена, но в глазах у нее уже зажегся огонь.
— Иди, развлекайся. Мне сегодня не до танцев, — отпустил он ее, стараясь не подавать виду.
Хелл кивнула, позволяя Гансу увести себя в гущу танцующих. Бен на всякий случай старался не упускать из вида коротенькое платьишко и стройные ноги. Он улыбался, наблюдая, как Ганс ввёл ее в круг-хоровод, и Хелл, смеясь, закружилась в лихой пляске вместе со всеми. Она схватывала ритм и движения, двигаясь одновременно, копируя общее и сохраняя что-то свое в танце. Ее покачивающаяся в такт попка и поднятые вверх руки, летящий вихрь волос и счастливая улыбка приковывали взгляд. Со стороны, наверное, он выглядел идиотом, который таращился на нимфу, ангела. И улыбался, как дурак.
— Бенедикт, — вырвал его из сладкого созерцательного транса ненавистный голос.
— Кеннет, — обернулся к нему Бен.
Несколько секунд стандартного обмена взглядами, в которых тонна обещания прикончить друг друга при удобном случае.
— Слышал о твоем посвящении. Поздравляю.
— Благодарю.
— Ты разве не должен сейчас осознавать всю ценность своего нового статуса?
— Где как не среди соратников и славных песен это делать? — нараспев проговорил Бен, насмехаясь над плохо срытой претензией.
— Ну конечно. Питер всегда рад помочь, — скривился в подобии улыбки Кеннет. — Ты и девушку сегодня привел?
«Доложили», — понял Бен, не собираясь отвечать на это.
— Ничего не скажешь, Бен?
— С какой стати я должен тебе что-то объяснять, Кеннет? Ты меня с кем-то перепутал. Я держу ответ только перед Старшими и самим собой.
— Ну-ну, — хмыкнул питерец. — Доброго вечера и здоровья, Бен.
— Сам не сдохни между делом, — буркнул в спину удаляющегося Бенедикт.
Кеннет шел через зал, привлекая к себе внимание. Вокруг него быстро образовалась толпа, так как все желали поприветствовать столь важную персону. Он редко бывал на таких сборищах, где все чувствовали себя равными. Кен предпочитал возвышаться над толпой. Ну или, в крайнем случаем, стоять в центре, что ему прекрасно удавалось.
Бен сжал губы, понимая, что вечер испорчен. Одно хорошо, концерт подходил к концу, и Ганс вел Хелл назад к бару. Она аж подскакивала от возбуждения под аккорды заключительной песни. Бен не мог не улыбнуться в ответ на ее заразительный смех.
— Повеселилась, красавица? — уточнил он для приличия.
— Я сто лет так не отрывалась, — задыхаясь, бурно жестикулируя и продолжая приплясывать, кричала Хелл. — Это что-то невероятное…
— Останетесь на ночь? Будем жечь до утра! — зазывал Ганс, подтанцовывая вместе с Хелл.
— Нет, дружище, нам пора, — отказался Бен, на автомате беря Хелл за руку.
Он посмотрел на подругу, готовясь встретить ее разочарованный взгляд, но она ничуть не расстроилась.
— Да, хорошего помаленьку, а то привыкнуть можно, — поддержала Хелл, но тут же спросила, кивнув Бену за спину: — Кто это? Улыбается вам, ребята. Друг?
Парни повернули головы, встречая насмешливый взгляд и снисходительно понимающую улыбочку Кеннета через толпу. Ответа Хелл не дождалась. Бен хлопнул Ганса по плечу, кратко прощаясь, и повел Хельгу к выходу. Она едва поспевала за его размашистыми быстрыми шагами, спотыкаясь на ровном месте.
— Бен, стой, — рявкнула она и остановилась как вкопанная. — Я с места не сдвинусь, пока не объяснишь. Понял?
И топнула ножкой для полноты картины.
— Что тебе объяснить?
— Кто этот парень?
— Кеннет, придурок, враг, — тихо, но четко, проговорил Бен. — Довольна?
В темноте коридора было слышно только тяжелое дыхание еще не отошедшей от танцев Хельгим и стук сердца Бена.
Он видел, как Кен смотрел на нее. На его Хелл. Он знал, когда Кен смотрит именно так. Конечно, Хелл не повелась бы на этого козла, но Бен прочитал в его глазах интерес, восхищение, вожделение. Этого хватило, чтобы инстинкты взяли верх над разумом и терпением. Сейчас Бен хотел лишь увести Хелл отсюда и сделать ее своей. И не знал, к чему сильнее стремился: спрятать ее от похотливых глаз врага или наконец заявить свои права на ее тело.