Мой личный ад
Шрифт:
— Хелл, — оторвался Бен от сладких губ, намереваясь остановить и ее, и себя.
— Пожалуйста, Бен. Мы можем все исправить.
— Не можем.
— Мы уже это делаем. Я делаю… Пожалуйста, давай вместе. Ты нужен мне. Ты же знаешь.
— Хель, я могу и… — он протолкнул руку вниз, предлагая ей то, что мог дать.
— Нет, — она тут же сжала его ладонь между бедер. — Хочу тебя. Внутри.
— Мы не можем, Хелл, родная. Правда не можем, — уговаривал ее Бен из последних сил.
— Можем. И будем.
Она тоже опустила руку, коснулась его паха, робко погладила. Бен подавился стоном, закашлялся. Одно прикосновение, и он уже готов уступить ей во всем.
— Нет, детка, нет, — скулил Бен морщась, чувствуя себя махровым мазохистом, но не имея сил остановить изучающие поглаживания.
— Назови мне адекватную причину. Хоть одну. Почему нет?
Хелл прекратила его трогать, давая возможность собраться мыслями и ответить. Бен перевел дух и выпалил:
— У меня больше нет презервативов.
Валькирия хитро улыбнулась, приподняла бровь.
— У меня есть, — сказала она, буквально засияв от счастья.
— Что? — даже крайняя степень возбуждения и борьба с собственными желаниями не помешали Бену… обалдеть. — Откуда, блин, Хелл?
— Алло, мы в XXI веке живем. Не только мальчики носят презерватив в бумажнике, — хихикнула Хелл, наслаждаясь его удивлением.
— На кой черт тебе презервативы, маленькая вероломная девственница?!
— На всякий случай.
Хелл легонько пихнула его в грудь, выползла из-под Бена, сбегала в прихожую, откуда вернулась с маленьким фольгированным квадратиком.
— И я не девственница, если что, — едко подметила она.
— Я заметил, ага. Уже нет, — решил поддержать Бен ее игривый тон.
— У тебя остались еще аргументы, прежде чем мы продолжим?
— Нет, пожалуй, нет. Хотя…
— Ну что?
— Ничего, иди сюда, — окончательно сдался Бен, укладывая Хелл обратно в постель, подминая под себя. — Я не могу придумать ничего убедительного, пока ты голая.
— Зачем что-то придумывать?
— Не знаю. Зачем-то нужно было, но я забыл, едва увидел твою грудь.
Хелл тихонько засмеялась, погладив его по щеке. Бен завис над ней, балансируя на локтях, любуясь разметавшимися по подушке волосами, румяными щеками, пухлыми губками, огромными глазами, в которых плескалась море обожания, море любви. Он знал, что не стоит ее. Он знал, что Хелл поймет это. Он знал, что будет помнить ее такой. Но сейчас Бен ничего не хотел знать, кроме того, что любит ее, что хочет ее, что она — его.
— Ты делаешь со мной что-то незаконное, — проговорил он, склоняясь, чтобы поцеловать.
— Я знаю, — ответила Хелл, принимая поцелуи, которые тут же повысили температуру крови, бегущей по ее венам.
— Откуда?
— Потому что со мной происходит то же самое.
Бен посчитал это достойной платой за свое безумие, амнезию и безволие. Отдав себя в нежные женские руки, он наконец отпустил все, что сдерживало, останавливало, мешало им с Хелл наслаждаться друг другом в полной мере. И едва он это сделал, как почувствовал блаженную легкость и… счастье. Впервые за долгое время он был беззаботно счастлив. А самое потрясающее, что он чувствовал то же самое от Хелл. Она расцветала, светилась, горела все сильнее и краше с каждым его поцелуем, с каждым прикосновением, с каждым ласковым словом, на которые он не скупился. Это было прекрасно: любить ее и понимать, что тоже любим.
Единственное, что мешало, это адское перевозбуждение. Он боялся, что взорвется, едва войдет в нее. Благо презерватив сделал свое дело. Остановка для возни с резинкой чуть поубавила пыл. Он вполне был готов продержаться минут пять.
«Три», — возразил сам себе Бен, едва взглянув на Хелл. Ее глаза снова горели, тело покрылось испариной, и девушка тяжело дышала, предвкушая.
— Наверное, будет больно, — прошептал он, устраиваясь у нее между ножек.
— Неважно, — смело улыбнулась она, — главное, что будет.
Бен храбро улыбнулся в ответ, стараясь разделить уверенность своей Валькирии. Он проникал в нее медленно, осторожной, наблюдая за реакцией, отражающейся на любимом лице. И едва он оказался целиком внутри, то забыл, что должен беспокоиться о ее боли. Ему просто хотелось оставаться там как можно дольше. Стоит ли говорить, что тут же вернулась самоненависть.
— Хель, скажи, что тебе не больно. Пожалуйста, скажи… Потому что я не смогу остановиться…
— Хорошо. Мне хорошо, — лепетала она, стискивая его плечи. — Пожалуйста, двигайся.
— Черт, — ругнулся Бен, отступив и толкнувшись снова.
— Ух, — только и выдохнула Хелл в ответ, вонзив ему ногти в кожу. — Еще. Давай, малыш.
И Бен дал. Он двигался сначала медленно, но потом ускорился, подгоняемый стонами Хелл и собственными желаниями. Возбуждение, плескавшееся в нем последние сутки, грозило слишком ранней развязкой. Он, конечно, видел, что Хелл наслаждается, но ему было мало этого. Он не желал гореть один. Больше не желал. Раз она обрекла их обоих на эти сладкие пытки, то должна оказаться с ним на финише вместе.
— Хелл, — позвал Бен, слыша свой голос, словно со стороны. — Мне нужно, чтобы ты кончила.
Она только захныкала, явно неготовая заканчивать так скоро.
— Давай со мной, родная, — шептал он, кусая ее за ушко, проталкивая руку туда, где они соединялись.
Хелл взвизгнула, едва он надавил на уже знакомую кнопку. Прогнувшись в спине, она напряглась, словно натянутая тетива лука.
— Ох, да. Вот так. Девочка моя, — бормотал Бен, теряя связь с реальностью, но продолжая гладить, чувствуя, как сокращается ее плоть вокруг него.