Мой личный ад
Шрифт:
— У меня дела в первой половине дня, так что обед… Я не против пообедать, — наконец выдал он, хоть и с остатками недоверия в голосе.
— Я тоже в клуб собираюсь на репетицию. Знаешь в том районе местечко потише и поуютнее?
— Найдем, — заверил ее Гриша. — Заеду за тобой в два, окей?
— Договорились. До встречи?
— Да, увидимся, — кивнул Гришка, вешая трубку.
Он бросил телефон на кровать, а сам уставился в потолок. Птицын едва ли верил, что этот разговор реален. Его кулак все еще щипало болью содранных костяшек, но сильнее ранили слова Хелл.
Мне так хотелось
Я превращу твою жизнь в ад, чтобы ты понял, как я жила все эти годы.
Ненавижу тебя.
Ненавижу.
Ненавижу.
Он зажмурился, пытаясь прогнать из головы ее голос, цепляясь за сказанное только что: «Мне жаль. Я, когда выпью, начинаю нести херню». И хотя Гриша скорее верил в ее вчерашние слова, но не мог не дать Ольге шанс объясниться. «Она питерская, она враг, она подруга Артура Савицкого», — помнил он. Но помнил и милую, веселую Олю.
Птицын тешил себя мыслью, что возможно Хелл вчера и правда наговорила лишнего, и его Хельга, его Оля не убита, не умерла. И не ненавидит его. Он не претендовал на любовь, это было бы верхом идиотизма, но хотел хотя бы избавиться от призрака, который всю ночь кричал на него Олиным голосом: «Ненавижу, ненавижу тебя».
Как зачарованный, Гриша встал, умылся, натянул первые попавшиеся вещи и отправился на пробежку. Тренировку он решил пропустить, вместо нее взял кофе и сэндвич в ближайшей кафешке. А после душа Птицын и вовсе ожил. Он ехал забирать машину из сервиса почти спокойным. Болтовня со знакомыми механиками и родной руль демократичной «Тойоты Камри» почти успокоили его расшатанные нервы. Но для пущего эффекта он все же покурил по дороге в клуб. Приехав раньше, Гриша решил не прятаться, а сразу прошел в зал. Ольга с девочками репетировали на сцене. Птицын подпер плечом косяк, услаждая взор наблюдением за скачущими под новую песню Стейны девицами. Конечно, он смотрел преимущественно на Олю. И улыбался. Она была такая собранная и деловая, когда показывала новые движения, отсчитывала такт, следила за выполнением.
— Пять, шесть, семь, восемь… Насть, чуть быстрее в конце связки, слушай музыку. Давайте еще раз кончик повторим… отлично, и без меня… — командовала Князева.
Наверное, впервые со дня их встречи Гриша просто получал удовольствие, глядя на старую знакомую.
— Подглядываешь, Гришк? — ворвался в его нирвану знакомый голос.
— Андрюха, сто лет, — обернулся Птицын, хлопая приятеля по плечу.
— Сто зим, — согласился хозяин клуба. — Ты давно вернулся?
— На днях. Как жизнь?
— Как видишь, — Андрей довольно развел руками. — Ты не меня искал?
— Не тебя… Хотя, — Гриша вспомнил, что вчера не заморочился по части уборки после посиделок в директорском кабинете. — Слушай, я вчера твою заначку распил и не убрал. Извини.
— Не парься, — махнул рукой тот. — Я и не видел. Этот кабинет не использую, сюда заскакиваю за порядком присмотреть. Да и про заначку и забыл. Ну с тебя должок тогда.
— Пересечемся?
— Не против, только звякни. Я теперь женат…
— Сочувствую.
— Придурок.
— Зато холостой, — продолжал постебывать его Гриша.
— Был у Ганса?
Веселье сразу сошло на нет.
— Не
— Гриш… если хочешь, можем вместе съездить.
Он только покивал, зная, что если и поедет, то один.
— Рад был тебя видеть, старик.
— Уже уходишь?
— Дела, — пожал плечами Андрей. — И мне нельзя долго смотреть на красивых девочек, я женат. Кабинетом можешь и дальше пользоваться. Его убирают через день. Но все равно блевать лучше в туалете.
— Ты такой мудак, Ярл, — закатил глаза Гриша.
Андрей не ответил, лишь улыбнулся, услышав свое старое имя, хлопнул Гришку папкой с документами по плечу и ушел. Птицын же снова обратил все внимание на сцену. По его лицу расползалась коварная усмешка. Гриша вынул телефон и заказал еду на адрес клуба.
«Если Андрей не против, то зачем тащиться с Олей в людное место? Можно поесть и поговорить прямо здесь», — додумался он.
Гриша сам встретил курьера у дверей, отнес еду в кабинет, умудрившись остаться незамеченным. Когда он вернулся в зал, то увидел, что на сцене осталась только Оля. Она стояла к нему спиной, чуть покачиваясь, а потом заиграла музыка, и девушка начала двигаться. Она танцевала, прикрыв глаза, улыбаясь самой себе. На середине песни Гриша понял, что Ольга танцует не то, что до этого оттачивала с девчонками, она просто танцевала. Для себя. Наслаждаясь и растворяясь, не упрощая движения, наоборот. Она выделывала что-то невероятное. Каждый взмах рукой, каждый прыжок, пируэт были шедевром. Она так тонко чувствовала музыку, так яростно двигалась под нее, выплескивая в пустой (как ей казалось) зал тонну энергии.
Но на одном из проигрышей Оля чуть замедлилась, открыла глаза и тут же увидела Гришу. Она вздрогнула, пойманная с поличным, замерла, пряча свое смущение за улыбкой. Поправив хвост, девушка взяла с пола пульт, чтобы выключить музыку.
— Давно ты здесь? — бросила она, стараясь сохранить невозмутимость.
— Достаточно, — улыбнулся Гришка, поднимаясь на сцену.
Он бы списал ее румянец на быстрый танец, но дело было не только в этом. Оля смутилась, и это был хороший знак. Во всяком случае, Гриша хотел видеть в этом хорошее.
— Не смущайся, это было классно, — попытался он быть милым.
— Вот еще, — фыркнула Оля. — Просто не люблю, когда шпионят.
Она выключила стереосистему, взяла валявшиеся рядом куртку и дорожную сумку.
— Очень хочется есть, — сменила она тему, не дав Грише ответить что-то про шпионство, — так что в твоих интересах, чтобы мы пообедали в ближайшем ресторане, даже фастфуд подойдет.
— Это даже ближе, чем ты думаешь, — хохотнул он, прихватив Олю за локоть.
Она не вырвалась, но подозрительно зыркнула на него.
— Да ты прикалываешься, — рассмеялась девушка, увидев на столе в кабинете Андрея коробку с большой пиццей, два контейнера с салатом и стаканы с кофе.
— А чего далеко ходить? — Гришка излучал самодовольство. — Ты все еще любишь пиццу?
— С чего бы мне ее не любить? — приподняла бровь Князева.
— Тогда — прошу, — он отодвинул стул, но она игнорировала его галантность.
Ольга запрыгнула на стол, оторвала кусок от пиццы и откусила, подметив сквозь мычание наслаждения: