Мой личный ад
Шрифт:
Когда рог раскатистым звуком пропел над полем о начале битвы, Бенедикт был в первых рядах и яростно принял тяжелый натиск противника. Он крушил направо и налево, ведомый отчаянием и болью, еще более опасный в своем полубезумии, чем в разуме. Противники уходили от его ударов, отступали, позволяя его связке прорезать ряды Ястребов. Тор остался на левом фланге, готовый в любую минуту прийти на помощь, чтобы группу Бена не взяли в кольцо. Рог запел снова, обозначая разгар битвы, и стало ясно, что если они пройдут еще немного вперед, то захватят штаб Ястребов.
Но Бен рано праздновал победу. Он сначала
Хелл кружилась в боевом танце, и Волки рассыпались, уклоняясь от ее ударов. Она шла через строй, словно горячий нож сквозь масло, отражая зеркальной сталью тусклые отблески северного солнца.
Бен видел, как она приближается, но не спешил отойти в сторону, а упрямо удерживал позицию. Не чтобы отстоять занятые рубежи, а рассмотреть ее. Волосы заплетеннные в косу, белая рубашка с рукавами-парусами, кожаный корсет с тугой шнуровкой, штанишки в обтяжку, высокие сапоги. Она была прекрасна и ужасна одновременно. Бену виделось, как за ее спиной расправляются черные крылья, знаменуя триумф выпущенной на свободу Валькирии. Он знал — она пришла за ним.
Обмен взглядами: ее яростный — его смиренный. Удары посыпались, как град. Он отбивал, отступая, уступая. Даже на тренировках Бен никогда ей не поддавался, всегда бился в полную силу, зная, что только так она сможет научиться достойно держать удар от мужчин. И Хелл сразу поняла, что сейчас он лишь обороняется, не желая принимать ее вызов.
— Не смей! — крикнула она. — Дерись честно.
И снова мечи зазвенели друг о друга.
Бен видел, как ее глаза блестят безумием боя, отчаянием и жаждой крови. Она нуждалась в его агрессии. Она хотела, чтобы он был с ней на одном уровне сумасшествия. Бенедикт был обязан дать ей это. Он не раскаивался в своих деяниях, но помнил о том, что задолжал Хелл. Любя ее сильнее, чем когда-либо, Бен замахнулся и ударил.
Демонический смех раскатился по полю зловещим эхом, смешиваясь со звоном стали и гулом боя. Хелл хохотала, отбивая его удары, уклоняясь и отступая, чтобы снова атаковать.
— Хватит, Хелл. Прекрати, — взмолился Бен, чувствуя, как рука подводит его, начинает дрожать.
Он удерживал ее удар, а Хелл продолжала напирать. Их мечи были скрещены, и Бен мог бы лизнуть сталь, так близко она была к его лицу. Он видел глаза Хелл, подернутые пеленой безумия, он чувствовал ее ровное дыхание и жар, исходящий от тела.
Бенедикт впервые за все годы на Севере был готов сдаться и выйти из боя. Его не волновали занятые позиции и такой близкий триумф Волков. Если бы исход битвы зависел от поединка с Хелл, он легко бы отказался от победы. Она победила его давным-давно. Но Гриша Птицын вероломно украл ее победу, увез с собой, спрятал подальше, полагая, что лучшая битва та, которой не было. А теперь он не хотел убегать. Он принял бой, в котором заранее был обречен на поражение.
Бен уже открыл рот, чтобы сдаться, но слова так и застряли в горле,
— Прикрыть! — услышал Бен вопль Кеннета.
И тут же посыпались удары со всех сторон.
— Тор, — заорал Бенедикт, еле успевая ставить блоки, — Тооооор, сюда!
Уже через минуту командир врезался с фланга, отбивая своего протеже. Бен, наконец, поднялся, видя, как вдали мелькает тяжелый двуручник Кена.
— Куда? — гаркнул ему в спину Тор.
— Так надо, брат, — только и бросил Бен, спеша за врагом.
Чем дальше он продвигался, тем тяжелее становилось. И не от жалких атак, отступающих Ястребов, а от того, что он видел. Кеннет тащил Хелл за косу прочь из зоны боя. Она не сопротивлялась. Бен уже знал, что они выйдут из игры, ступив на нейтральную территорию леса, но упрямо пер следом. Непреодолимая потребность знать, что Кен ничего ей не сделает, была сильнее здравого смысла.
Бенедикт замер на границе боевой зоны, видя, что Кеннет толкнул Хелл к стволу дерева. Командир Ястребов прижал лезвие меча плашмя к груди Валькирии, удерживая ее. Бен рванул на помощь, но помешали настырные питерцы, которые теснили его от края вдвоем. Пришлось отбивать атаки, следя за происходящим.
— Я непонятно выразился? — заорал Кен так, что его голос перекрыл даже шум боя.
— Но я… — начала было Хелл.
Кеннет замахнулся и ударил ее по лицу. Хелл вскрикнула, дернув головой. Укрепленная железом перчатка обожгла ее щеку, и, судя по теплой влаге, что стекала по подбородку, была разбита губа.
Хелл задрала голову, не желая прогибаться под его силу. Хотя, конечно, она понимала, что любой мужчина сильнее ее. Это в бою и на спаррингах возможно быть на равных из-за правил и регламента, но в нейтральной зоне и в обычной реальности все, что она могла сделать — это дать в глаз или в пах и бежать. Кен блокировал ее ноги и корпус, лишая этой уловки, и Хелл пришлось принимать то, что он хотел сказать и сделать с ней. Она смотрела ему в глаза прямо и смело, пока Кен орал, больно давя ей на грудь мечом.
— Ты, нахрен, думала, я шучу? Нет, Хелл! Если я говорю, что не желаю видеть тебя в бою, значит развлекайся танцульками и малолетками на спаррингах.
— Ты не имеешь права мне приказывать. Только Эрик решает, готова я к бою или нет. Он решил.
— Мне срать на Эрика. Ты — моя. Ты будешь слушать меня!
— Не буду! — она задрала голову еще выше.
— Сука, — выплюнул Кен, снова отвешивая ей пощечину.
Хелл сплюнула кровь в сторону, но не склонила головы.
Кеннет сжал ее шею пальцами, почти душа, зашептал в ухо:
— Такая чертовски уверенная в себе… Убей я тебя сейчас, ты все равно будешь стоять на своем?
Его пальцы сжались крепче.
— Буду, — выдавила Хелл, едва дыша.
Хватка на горле ослабла, а потом его рука и вовсе отпустила шею.
Хелл едва успела вдохнуть, как снова ей стало не хватать воздуха, но уже оттого, что Кен дергал застежку на ее штанах.
— Что ты делаешь? — спросила она, вертя головой. Они были совсем близко к полю. Хелл видела, что на них косятся, несмотря на сражение.