Мой личный ад

Пожидаева Ольга

— Корсет укреплен, сапоги — тоже.

— А руки?

— Не нуди, Бен.

Он только вздохнул, снял куртку, набросил ей на плечи.

— Замерзла ведь. Давно здесь сидишь?

— Давно, — кивнула Хелл, не благодаря его за заботу, но и не отвергая лишнюю одежду.

— Куришь много, — снова заметил Бен, провожая глазами еще одну сигарету в ее пальчиках.

Хелл только покачала головой и шмыгнула носом.

Бенедикт наконец присел рядом, чтобы рассмотреть ее лицо.

«Плакала, — тут же сделал он вывод. —

Много».

Но сильнее распухшего носа и красных глаз его ранила разбитая губа и остатки засохшей крови на шее и подбородке.

— Дай-ка посмотрю, — потянулся он к ее лицу рукой.

Хелл только больно шлепнула его по пальцам, отшатнулась, опаляя яростным взглядом. Бен больше не предпринимал попыток, лишь выдернул из ее руки сигарету, затянулся три раза глубоко и бросил в костер.

— Я люблю тебя, — брякнул он ни к селу ни к городу.

Хелл повернула голову, приподняла бровь.

— И чего ты за это хочешь? Медаль? — ехидно осведомилась она, а потом начала смеяться.

Бен сжимал губы и старался найти в себе оскорбленное ее пренебрежением достоинство, но Хелл хохотала так звонко и заразительно, что он и сам начал ржать. Они покатывались, утирая слезы, пока Валькирия не ойкнула, схватившись за губу, которая снова закровила.

— Мудак ты, Бен, смотри, чего наделал, — все еще хихикала она. — Опять из-за тебя кровь пошла.

— Опять? — уточнил он, вмиг посерьезнев.

Хелл тоже прекратила улыбаться, лишь прикладывала ко рту манжет рубашки, который стал ярко алым от крови.

— Поговори со мной, Хелл, — не выдержал Бен и минуты в молчании. — Зачем ты это сделала?

— Что сделала?

— Ты сознательно шла на меня. Я был твоей целью?

— Да.

— Зачем?

— Я не знаю.

— Врешь — знаешь.

— Вру. Знаю.

— Скажи, Хель, — Бен заглядывал ей в глаза, как щенок, ища хоть какие-то эмоции. Но их не было.

Но все же она заговорила. Сначала сбивчиво, отрывисто, бесстрастно, а потом срываясь на крик.

— Я не могу это терпеть, Бен. У меня сил больше нет. Два года я была почти счастлива, мне было так хорошо. Сначала Артур, потом Север, танцы, бои. Я жила, я дышала, пока ты не вернулся. Мне казалось, я смогу контролировать это, но не вышло.

— Контролировать что? Что не вышло? — не понимал он.

— То, что между нами. То, что ты считаешь любовью. Я не хочу тебя любить, но и ненавидеть не могу. Не умею, наверное. Кен умеет, а я нет. Я слабая, Бенни, даже научиться не могу.

— Поэтому ты решила, — Бен развел руками, — убить меня?

— Кто бы мне позволил тебя убить? Но попытаться — да. Оно того стоило.

— Я бы сдался, Хелл.

— Знаю. Я видела, чувствовала.

— Прости, что рылся в твоих вещах.

— Да плевать.

— Я украл незабудки и распечатки. Даже фотки.

— Кастрюли и пижаму оставил?

— Угу.

— Тогда — ладно.

Она снова улыбнулась, лизнула ссадину, поморщилась. Бен подкинул еще веток в костер и наконец сказал, то что терзало его все эти дни.

— Хель, я ведь не читал твои письма.

Она взглянула на него недоумевающим, озадаченным взглядом.

— То, что ты писала мне. Я все удалял, не читая. Перевел твой ящик в спам и просто чистил папку время от времени.

— Умно, — хмыкнула она.

— Боялся, что не выдержу и отвечу тебе. Или позвоню. Или приеду.

— Слабак.

— Я прочитал теперь. Ты распечатала не только наш треп, но и эти письма тоже. Зачем?

— Наверное, чтобы помнить, какой жалкой я была.

— Ты не была жалкой…

— Ой, вот только не надо сейчас пудрить мне мозги этой херней про силу и слабость, — вспыхнула Хелл. — Мое нытье — это просто жалостливые сопли, ничего больше.

— Ты боролась.

— Нет.

— Да.

— Могла и получше.

— А я вообще никак не мог.

— Слабак.

Бен склонил голову, безмолвно соглашаясь.

— Прости меня, Хелл. Если бы я знал…

— Что было бы? — перебила его Хельга. — Позволил бы мне перевестись в московский институт? Тренировал бы меня с тех времен? Привел бы на Север сам? Что-то не верится, Бен.

— Если бы я знал, — продолжил Бен, где остановился, — что все кончится так, как сегодня, то привел бы. Это лучше, чем…

Он легонько коснулся ее кожи рядом с раной. Хелл вздрогнула, вскочила на ноги.

— Ты видел? — вскрикнула она.

— Да.

— О, господи.

Валькирия закрыла глаза руками, рухнула на траву. Бен подхватил ее, не давая упасть. Он придержал Хелл за плечи и сказал:

— Я слабак, Хель. Но даже такому идиоту как я не придет в голову трахать свою женщину на глазах у изумлённой публики, чтобы успокоить нервы и поставить ее на место. А еще я нихрена не понимаю, почему ты позволила ему это сделать, — Бен оторвал руки от ее лица, требуя смотреть ему в глаза и дать ответ. — Скажи мне, Хелл!!! Какого дьявола ты просто стояла и терпела это? Я же сам тебя учил, ты могла…

— Когда? — спросила она бесцветным голосом. — Ты спрашиваешь, почему я позволила ему это сделать. Так вот я уточняю: когда? Сегодня или вообще?

— Что? — выдохнул Бен.

— Ты думаешь, мы впервые такое делали? Нет. Артуру нравится заниматься сексом в общественных местах. И особенно, когда нас действительно видят, а не просто есть риск быть застуканными. Это нормально, Бен. Такие у нас игры. Такие отношения.

Он тут же убрал руки, словно ее кожа обожгла его. Бен встал, отвернулся к воде. Сжимая кулаки, он изо всех сил боролся с брезгливостью, взывая к здравому смыслу. В его памяти жила светлая невинная Дева, которая сводила его с ума, а рядом стояла на коленях разодранная в клочья, облепленная кровавыми крыльями темная порочная Валькирия.