Мой личный враг
Шрифт:
«Это он меня схавал, — с опозданием понял он. — Ам — и нет меня…»
— Спасибо, — поблагодарил Андрей. — Обязательно передам.
— И скажи, что мы нормально поговорили, — все еще не выпуская жертву из своих когтей, добавил Цветков, наслаждаясь видом трясущегося лица, несколько минут назад еще очень даже гладкого и самодовольного. — А то она волновалась. Хотя я сам буду ей звонить, так что…
И он махнул рукой, отпуская Андрея на волю.
— Почему ты орешь как бешеный, я не понимаю! — Вика осторожно накладывала краску на дивной красоты ресницы. Время от времени она опускала руку с изящно изогнутой
Андрей заскрежетал зубами.
Дурочка! Это невыносимо.
— Ты же все заранее знала! — заревел он. — И не предупредила! И не спросила у меня, хочу ли я ввязываться во все это дерьмо! Ведь сейчас я уже не могу отказаться!
— Не можешь, — с удовольствием подтвердила Вика, завинчивая тоненькую трубочку с тушью: очевидно, совершенство наконец-то было достигнуто. — А зачем тебе отказываться? Илюха сказал, сколько бабок за это положено?
— Я жить хочу, — почти застонал Андрей Победоносцев. — На эти бабки, конечно, можно устроить грандиозные похороны, но я-то хочу еще пожить!
— Поживе-ешь! — пообещала Вика. — Поживешь, мой зайчик. Кому ты нужен? Ты же не Ванька, которого все боялись, правда? Или в Набережных Челнах все до сих пор думают, что политику на первом канале делают чистые душой работники пера и телекамеры?
Андрей вдруг перестал метаться и замер, во все глаза глядя на Вику.
— Набережные Челны-то тут при чем? — спросил он хрипло.
— При том, — ответила Вика, осматривая себя в зеркале. Осторожным пальчиком она нежно провела по своей щеке. — Тебе обратно захотелось, подальше от тягот московской жизни? Поздно, дурочка ты моя… ты же еще утром хотел карьеру делать. Или передумал?
Андрей молчал. Вика подула на пальчик и повернулась к нему.
— Привыкай, мой милый, нас с тобой ждут большие дела. Что Вешнепольский? Вешнепольский — это только начало. А поначалу всегда страшно. Ты еще выйдешь не только в генеральные продюсеры, но и в председатели совета директоров, Андрюша. С моей помощью, разумеется. И никто тебя не убьет. Этот вице-премьер — из молодых, да ранних — за своей спиной никого особенно не имеет, так что успокойся, пожалуйста. А как, ты думал, делаются деньги на политическом телевидении? Только так. Тебе кого-то «заказывают», ты его топишь и получаешь свои проценты. Даже не обязательно знать, от кого. Зато как приятно — того сняли, этого убрали, а ты смотришь и знаешь, что твоими руками все сделано…
Андрей схватился за голову и тут же опустил руки: Вика смотрела на него очень внимательно, как только что на кисточку для ресниц.
— И не надо меня разочаровывать, Победоносцев, — проговорила она неожиданно жестко. — Мы еще только начинаем. Я понимаю, конечно, ты со своей коровой привык мочалку жевать да голодными глазами на чужие «Мерседесы» пялиться. Отвыкай. Если хочешь чего-нибудь добиться, действовать надо! Знаешь, как мне трудно было своих убедить, что ты все сделаешь в лучшем виде? А не убедила бы — и денежки мимо носа тю-тю… Понял, зайчик?
— Значит, все это — ты, — пробормотал Андрей — скорее для себя, чем для Вики.
— Конечно, я, а кто же еще? — подтвердила Вика, снова принимаясь изучать себя в зеркале. — Ты — милый, симпатичный, удачливый журналистик. Журналюшка. Журналюнчик. Пора тебе
Она прошествовала мимо Андрея, сияя ухоженным лицом, бриллиантами, немыслимой красоты платьем. Он отшатнулся от нее в испуге.
Он еще не до конца осознал весь ужас случившегося. Конечно, он не откажется. Не посмеет. И… денег много. Жаль, если… того… мимо носа. Да у него никто и спрашивать не будет, согласен он или нет! Он должен отрабатывать свое место в Викиной постели, и еще место зятя, и еще множество всяких разных мест помельче, доставшихся ему вместе с Викой. Если он будет умненьким и покладистым мальчиком, денежки поплывут рекой, а если ошибется, прикрывать его никто не станет — врет любимая молодая супруга. Выкинут его и сделают вид, что не знают и никогда его не знали, и тут же быстренько подыщут кого-нибудь — из тех, кто идет сзади и готов в любую минуту столкнуть в пропасть Андрея, вырвавшегося вперед и закрывающего дорогу…
Еще вчера он, наивный, думал, что сам себе хозяин! Что Вика лишь придаст ему, энергичному и крутому парню, несколько дополнительных штрихов. Папа-начальник здесь подтолкнет, там поддержит, слева замолвит словечко, справа даст прямое указание. Только и всего. Он заберется на самую высокую вершину, а там будет видно — так ли уж нужна ему Вика, или он вполне может обойтись без нее.
Идиот, тупица!
Итак, он займет место Вешнепольского, который, очевидно, давно гниет в какой-нибудь речке, сделает подложный фильм по подложным материалам, выдаст его в эфир вместе с подложным комментарием о причастности вице-премьера Глебова к беззакониям, творящимся на Кавказе. Вице-премьер, вполне возможно, сядет на несколько лет, Андрей же получит эфир в самое лучшее время и изрядную сумму денег.
А что будет, когда вице-премьер выйдет? Или он не выйдет? А если вернется Вешнепольский? Ведь прямо ему никто не сказал, что Вешнепольский там, откуда нельзя вернуться? Что тогда будет с ним, с Андреем Победоносцевым, милым и симпатичным журналюшкой, так, кажется, назвала его Вика?
— Дуся, ты собираешься? — крикнула любящая женушка из необъятного холла.
— Да! — отозвался Андрей, не осмелившись сказать, что ни на какую тусовку он сейчас идти не может — ему просто станет там плохо…
— Кстати, — проговорила Вика, появляясь на пороге. Она была в одной туфле, вторую осторожно, как драгоценность, держала в руке. — Я тебе советую самому этот фильм не клеить. Ну, который как бы Вешнепольского. Найди какого-нибудь козла, лучше всего безработного, и пусть он склеит, вроде по Ванькиным материалам. Конечно, его посвящать ни во что не нужно. Но если что ты ни при чем, ты кино не делал, ты виноват только в том, что как следует не проверил информацию, которую тебе подсунул кто-то слева. С честными и неподкупными журналистами, которые стремятся донести до народа истину, такое бывает. Тебя простят…