Мой любимый граф
Шрифт:
Получилось, как ни странно. Из глубокого сна выплывала долго и тяжело. Приятная нега шла снизу-вверх по всему моему телу. Я подняла голову. Представляю, какое жуткое гнездо у меня сейчас на голове и опухшее лицо. Красавица. Ничего не скажешь.
– Что вы делаете? – спросила я, откашлявшись.
– Делаю тебе массаж стоп, – ответил Генри, улыбаясь.
Его глаза блестели, нижнюю губу он прикусил, а руки всё так же гладили и сминали мои ступни. Так приятно, что я чуть не застонала. Откинулась на подушки и отдалась удовольствию.
– Лежи. Дай мне насладиться тобой. Я не сделаю ничего, что ты не позволишь. Обещаю.
Глаза мужчины превратились в чёрные омуты, что затягивали с огромной силой. Сердце дрогнуло и стало биться так тяжело, как будто его придавило камнем. Дыхание спёрло в груди.
Когда мужчина стал покрывать поцелуями мои ноги и двинулся вверх, не отрываясь от ставшей чувствительной кожи, хотелось подтянуться вверх и запретить касаться меня. Но мне не дали даже додумать. Крепкое тело прижало к постели. В промежность упёрлось возбуждение. Сладкая молния прострелила тело от лона до головы. Я застонала, а тело меня предало. Выгнулась и прижалось к груди мужчины, словно пыталось слиться с ним воедино.
– Ты такая восхитительная, моя жена.
Губы коснулись губ, и я пропала. Влажный, глубокий, жадный поцелуй отнял последний рассудок. Нежные, сильные, и такие ловкие руки были везде и одновременно. Они умело находили чувствительные места на моем теле. Я не знала, что они у меня есть, и что их так много. Кожа горела, лоно тянуло и пульсировало. Волшебные пальцы проникли внутрь. Поступательные движения заставляли двигаться в унисон. Когда поняла, что делаю, жгучий стыд опалил лицо. Я попыталась отстраниться, но кто бы мне дал?
– Не надо. Откройся мне. Прошу тебя. Не прячься. Ты нужна мне.
Лицо полыхало. Сердце билось о рёбра, будто пыталось их сломать и вырваться на свободу. Но я заставила себя посмотреть ему в глаза. Там было столько нежности, столько любви, что я сдалась. Обхватила его торс ногами и потянулась за поцелуем. Генри ворвался в рот языком и одновременно проник в лоно.
Горячий, твёрдый ствол принес резкую боль. Но всего лишь на несколько секунд. Я вскрикнула и слезы градом полились из глаз. Не столько из-за боли, а сколько из-за того, что моя жизнь с этого момента изменилась навсегда. Моё лицо осыпали лёгкими поцелуями, собирая слёзы и возвращая мне их солёными губами.
Чувство расписания сменилось чувством наполненности. Я сжала бёдрами поясницу мужчины, и он задвигался. Сначала было ощущение, как будто потирают ссадины. Неприятно, но терпимо. Но вскоре твёрдый орган заскользил во мне, закрепляя право мужчины на моё тело, на мою жизнь, и на мою судьбу. Держался он недолго. Его тело содрогнулось, а во мне пульсировала его плоть и горячее семя разлилось, принося тепло и тихую радость. Почему-то именно это ощущение отправило меня вслед за ним к звёздам.
– Люблю тебя! –
Как он меня почистил, как одел, я не чувствовала. Но как он обнял меня и поцеловал в макушку, помню.
Утро наступило внезапно. За окном шёл дождь. Но в комнате было тепло и уютно. Тело чувствовало лёгкое утомление, как после физического труда. Мне стало смешно. Ничего себе физические упражнения.
– Ты улыбаешься. Значит, день будет чудесным, – услышала я голос. И попыталась вернуть под одеяло. Но одеяло полетело прочь, а сверху навалился один совершенно наглый и невозможный тип. Мой муж.
– Не прячься. Я тебе не позволю от меня бегать. Это всё мое, – нагло двинул он телом в поступательном движении. Я стала опять краснеть и злиться.
– Солнышко, не жмурься. Ты так красиво улыбаешься. Ты, наверное, очень голодна. Я уж точно. Вставай, дорогая.
Он чмокнул меня в нос и в губы и поднялся. Я почувствовала небольшое разочарование, что игра закончилась, не начавшись.
«Ты дура, Маша. Может, у них тут не положено так развлекаться. Они не такие раскрепощенные, как в твоём веке. Хотя, дома терпимости были всегда, и вряд ли Генри был монахом»
Эта мысль принесла мне дискомфорт. Я почувствовала себя несчастной.
«Господи. Всего одна ночь, и я уже ревную его к прошлому. Так вообще должно быть?»
Пока мой мозг перезагружался, сделала все свои утренние дела и оделась.
Завтракали молча. Чувствовала на себе внимательный взгляд мужчины, но была настолько поглощена самокопанием, что игнорировала его, поедая с аппетитом всё, что принесли.
– Много надумала?
Неожиданный вопрос привёл в чувство.
– С чего вы взяли? – тяжело сглотнула я.
– Ты думаешь слишком громко, – Генри отложил приборы и глотнул из бокала чай. – Маша, я осознаю, что поторопился. Не дал тебе времени подумать. Я говорил тебе, почему так поступил. И не жалею. Я счастлив, что ты будешь со мной рядом в качестве моей спутницы на всю жизнь. И сделаю всё, чтобы и ты была счастлива со мной. Мне очень бы хотелось, чтобы ты полюбила меня. Требовать это бесполезно. Но я тебе не безразличен и это даёт надежду. Все, что могу сказать тебе сейчас, это то, что никто тебя у меня не отнимет. Кем бы он ни был.
Он накрыл мою руку своей. Я растерянно смотрела в эти невозможные синие глаза и нежность наполняла моё сердце.
– Меня некому у тебя отнимать. Поверь мне. И я бы не вышла за тебя замуж поневоле. В этом тоже можешь быть уверен, как и в том, что ты мне очень нравишься и дорог мне. Спасибо, что принимаешь меня такой, какая я есть, ни о чём не спрашивая. Обещаю, что всё тебе расскажу.
Раздался стук в дверь.
– Вот и модистка пришла. Я покину тебя на время. Не скучай.
Тёплые губы коснулись лба, а затем и губ в нежном поцелуе.