Мой любимый граф
Шрифт:
– Я не могу тебе опять предлагать притворяться кем-то ещё. Никому не должно быть дела, кто ты. Просто не отвечай на прямые вопросы. Я сам разрешу эту проблему, – уверенным голосом сказал я, а сам крепко прижал к себе жену. Казалось, что она исчезнет или её отнимут у меня.
Я врал себе и пытался успокоить её. Но Маша не поддалась моей уверенности. Она мягко вывернулась из моих объятий.
– Прости меня, пожалуйста. Я не думала, что всё так запутается. И предположить не могла, что ты мне понравишься, да и чувства Лиззи не на последнем месте. Упала, как снег на голову. Думаю, что
Я покачал головой, заглядывая в эти красивые тёмно-карие глаза.
– То, что ты можешь усомниться в моей честности. То, что ты можешь подумать, что я использую тебя. Если возникнет хоть капля сомнения, не смей это скрывать от меня. Я уйду. Просто исчезну из твоей жизни так же, как и появилась. Можешь мне поверить.
– Маша, милая, не смей так говорить! Мне не важно, откуда ты, кто ты. Ты моя. Я тебя нашёл и сделал своей не для того, чтобы отпустить. Слышишь?
Мне так стало страшно. Она говорила с такой уверенностью. В своей жизни я даже мужчин мало встречал, которые были так честны и уверенны в своих словах. Я нутром чувствовал, что она говорит от всего сердца.
– Я люблю тебя, дорогая. Если что-то тебя смущать будет, обещай, что расскажешь мне об этом прежде, чем что-нибудь решишь, – я целовал её губы, покрасневшие щёки, и с мольбой смотрел в эти глубокие глаза.
– Хорошо. Согласна, – улыбнулась она. Я с облегчением выдохнул.
Больше мы к этой теме не возвращались. Маша задавала вопросы, я отвечал. О войне, о моей учительской деятельности, о женщинах. Вот нашла, о чём спрашивать.
– Маша, серьёзно, ты хочешь об этом знать? – с изумлением и некоторой раздражительностью спросил я. Зачем ей это? Ещё обидится. Не поймёшь, что у этих женщин на уме.
– Не хочешь – не говори. Только, если хоть одна расфуфыренная мамзель подойдёт и скажет, что у вас любовь давно и надолго, пострадаешь ты. Я этого терпеть не буду. Пусть говорят, что я невоспитанная дикарка, – фыркнула жена.
– Ты ревнуешь? – не сказать, как меня это обрадовало.
– Я? Ещё не к кому. Надеюсь, что и не придётся, – пересела от меня моя ревнивая малышка.
– Маша, – сжал я её длинные красивые пальцы в ладонях и поднёс к губам, – я даю тебе слово, что среди этих женщин нет ни одной моей любовницы.
Поцеловав каждый пальчик, отпустил.
– Я не безгрешен. Но это не тот случай, когда тебе стоит чего-то бояться или переживать.
– Ладно. Этот вопрос решили.
Благо в Кардиффе нам не нужно было селиться в гостинице. Здесь был свой собственный дом. Каменный, двухэтажный. Содержался в идеальном состоянии. Суровый дед умел подбирать слуг. Преданных и умелых. Уделили несколько часов на отдых, а затем пошла подготовка к балу.
Вот мы и готовы на выход. Я был очарован своей женой. В который раз. Стройная женщина с тёмными волосами, поднятыми на макушку и скреплёнными заколками так, что они образовали небольшой фонтан из крупных кудрей. С поцелованной солнцем гладкой кожей,
Площадь перед парадной была забита экипажами. Нам пришлось встать в очередь, чтобы добраться до верха. Встречал сам хозяин дома – лорд Джон с женой, леди Марией.
Мне показалось, что лорд Джон с явным интересом посмотрел на Машу, когда нас объявили. Всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы я разволновался. Как я мог забыть, что Кэтрин в своё время говорила о своём родстве с первым маркизом Бьютом? Лорд Джон получил титул второго маркиза Бьюта от деда, потому что его отец умер молодым вскоре после рождения сына. Так кем была Кэтрин для него? Внебрачной дочерью его отца, графа Маунстрита? Он умер молодым. Примерно, когда Кэтрин было четыре года. Я встретил её, когда ей было всего семнадцать. Лиззи восемь. Всё сходится.
«Господи! – взвыл я, пытаясь держать себя в руках. – Вот мне это сейчас нужно? Я раньше никогда не задавался вопросом – кто отец Кэтрин? Его жена – дочь графа Дамфриса из Шотландии. Одно время они жили там. Вполне возможно, что девочка родилась там. А потом её отдали на воспитание мадам Фаррел. Надо приглядывать за Машей. Мало ли что взбредёт в голову маркизу. Ведь он единственный сын и наследник. И у самого нет ещё детей. Хоть Маша и не является для него угрозой, быть настороже не мешает»
– Смотри, леди Алиса! – обрадовано воскликнула Маша, и мы направились к чете Грант. Леди Алиса тепло приветствовала жену, и я очень был этому рад.
– Прошу вас, леди Грант, не окажете любезность присмотреть за Марией? Ей здесь некомфортно. Никого не знает. И она болела недавно, вы же знаете?
– Да, дорогая? Как вы себя чувствуете? – с беспокойством спросила леди Алиса и, потянув за руку, усадила Машу рядом с собой.
– Первый танец мой, Генри, – раздался рядом голос Пенелопы.
– Что ты себе позволяешь, несносная девчонка? Разве можно так разговаривать с мужчиной? – возмутилась леди Грант.
– Он не посторонний мужчина, а почти брат. Так что могу, – надула губы девушка и с ожиданием, что я подтвержу её слова, уставилась на меня. Я мельком взглянул на Машу, она была увлечена разворачивающимся действом в зале. Там становились в пары для полонеза.
– Первый танец я танцую с моей очаровательной женой, – произнёс я, даже не зная, можно ли положиться на это танец. Надеюсь, Маша справится.
– Тогда мазурка и котильон мои, – капризно заявила девушка. Мне не очень понравилась её напористость. Раньше она вела себя намного скромнее.
Но я не мог оскорбить леди Грант отказом её дочери. Сам лорд, отвлечённый разговором с одним из своих старых друзей, только иногда посматривал на нашу группу, явно не одобряя слишком вызывающего поведения дочери. Хоть ничего и не было слышно, зато весь её вид говорил за себя. Так незамужние девушки себя не ведут.
– Конечно, мисс Пенелопа, – я поцеловал руку девушки. Затем протянул свою руку жене.