Мой любимый граф
Шрифт:
Там Маша, лишняя компания ей не помешает. Отпустив Пенни под опеку стоявшей там в ожидании компаньонки леди Алисии, отправился к группе старых знакомых. Перекинувшись с ними несколькими словами, подошёл к чете Грантов.
– Пенни очень выросла. Здесь есть молодые люди, которые интересуются ею. Простите меня за то, что я это говорю, но Пенни мне как родная сестра и я хотел бы, чтобы она сделала удачный выбор, – начал я разговор.
– У вас есть кто на примете? Я была бы рада получить совет. Девочке давно пора обзавестись мужем, пока мы с Фреди живы, – оживилась леди Алиса. – Мы очень
– Виконт Сомерсет. Двадцать пять лет, пэр Англии. Единственный наследник. Его старшая сестра замужем за маркизом Солсбери. Вы генеалогию и родство знаете лучше меня. Леди Кент хотела свою дочь за него, но мать Ричарда не проявила интереса.
– Ну, леди Кент не прогадала. Удалось же сосватать такую некрасивую девочку за Артура, – сразу же выдала женщина. – У леди Сомерсет очень тяжёлый характер, говорят, – поджала губы леди Алиса.
– Но она горячо любит сына. А Ричард увлечён нашей Пенни, – на ухо прошептал я, наклонившись.
– Правда? – удивлённо и обрадовано воскликнула леди Грант. Лорд Фредерик прислушивался и явно был доволен кандидатом в зятья. Я своё дело сделал. И от нас девушка отвяжется, и пристроена будет. Все довольны и счастливы.
Я кивнул на вопрос женщины и в этот момент увидел Машу. Она была очень бледна и зла или расстроена, как и Пенни, что шла рядом с ней. Они держались рядом, как будто готовы были отразить целый отряд французов.
– Извините, мне надо к жене, – откланялся я и заторопился к Маше. Пенелопа шарахнулась от меня, как от прокажённого. Мне показалось, что в глазах Маши заплясали бесенята с трезубцами.
«Что-то произошло. Надо выяснить, только осторожно», – подумал я. Отвёл Машу к гардеробной, а сам отправился откланяться к маркизу Бьюту.
По возвращении увидел Артура с невестой и ещё одной девицей, кажется, компаньонкой леди Кент. Довольно симпатичная девушка. Артур вряд ли упустит возможность залезть ей под юбку. Но это не моё дело. Пусть хоть женится на ней, лишь бы к Маше не лез.
Жена уснула ещё в карете, по дороге домой. Отнёс свое сокровище на руках в спальню и переодел. Было так чудесно прижаться к ней всем телом и заснуть, чувствуя биение её сердца под ладонью.
Я проспал. Жены не было рядом. Нашел её в кухне. Маша что-то пекла, отгоняя от себя бедную женщину, экономку дома.
– Мадам Элис, оставьте нас, – попросил я. Женщина с недовольным лицом ушла.
– Маша, почему ты обижаешь моих слуг? – спросил я.
– Наших слуг, – ответила жена и слизнула мёд с пальцев. Я тяжело сглотнул.
– Ты провокатор, жёнушка. Нам ехать надо, а ты все попытки выехать пораньше срываешь, применяя оружие массового поражения.
– Вау!!! Ты и так умеешь говорить? Поразил. В самое сердце. Садись есть. Нам столовая не нужна. И здесь уместимся, – села она за маленький стол. – Микроинфаркт или микроинсульт экономке не грозят. А вот я могу умереть с голода. У нас к завтраку чудесные блины с хрустящей корочкой с мёдом.
С горем пополам нам удалось выехать через часа два. Пришлось наказать малышку за дерзость, когда поднялись в спальню. Я с ума с ней скоро сойду.
Мы не успевали засветло добраться до Пэмбрука. Поэтому решили остановиться в первом же населенном
Глава 27. Нападение
Маша
Чтобы добраться домой быстрее, мы выехали пораньше. Ночью были заморозки. Кутаясь в подбитый мехом тёплый бархатный плащ, я поднялась в карету при помощи Генри.
Я хотела облачиться в брюки, но мужу это не понравилось. Я не стала настаивать. Это не моё время. Возможно, мы могли встретить кого-нибудь на пути, и одетая в мужскую одежду женщина вызовет кривотолки. А я не хотела позорить мужа.
В итоге надела шерстяное тёплое платье, под него плотный корсет, тёплые шерстяные чулки с подвязками, поверх панталоны, с которых с удовольствием оторвала рюши. Кожаные полусапожки сели идеально. Поверх платья спенсер из бархатной ткани в тон платья, тёмно-синий. Чёрный плащ, с мехом горностая вокруг капюшона и вдоль крючков спереди, дополнили мой образ. Изюминкой стал берет с белыми перьями не знаю какой птицы.
Генри был тоже тепло одет. Ему очень шёл серый камзол и обтягивающие брюки того же цвета, заправленные в высокие чёрные сапоги. Поверх он надел тяжёлый плащ с пелериной, на голову фетровую треуголку. Тоже чёрного цвета. Белый шейный платок развеивал мрачную ауру вокруг мужчины.
Он усадил меня рядом с собой, подложив полу своего плаща, а потом заворачивая меня в него и прижимая к себе. Я уткнулась ему в шею под подбородком, стянув берет. Тёплое дыхание шевелило волосы на макушке. Иногда мягкие губы касались волос в поцелуе.
Я посмотрела в окно. За толстым стеклом ничего нельзя было разглядеть из-за тумана. К тому же, было темно. Под противоположной от нас скамьей находилась большая корзина, накрытая плетёной крышкой. Я знала, что там еда. Я бы покушала. Но чувство внутреннего дискомфорта от раннего пробуждения и прохлады отбивало всё желание вылезти из уютных объятий мужа. Я прикрыла глаза.
Карета катила по мостовой с гулким звуком. Выехав на грунтовую дорогу, звук стал тише. Стук копыт, иногда возгласы возницы, что поторапливал лошадей, скрип рессор и колёс. Я открыла глаза и выпрямилась. Генри нехотя меня отпустил. Я прислонилась к стеклу и пыталась хоть что-то разглядеть снаружи. Мы утопали в молочной белизне густого тумана.
– Может, ещё поспишь? – хриплым голосом спросил Генри.
Дрожь пробежала по позвоночнику. Я так сильно реагирую на этого мужчину, что это меня пугает.
– Если ты хочешь спать, я не против. Что-то мне не по себе и я не могу уснуть. Туман меня беспокоит.
– Туманы здесь обычное дело, как и во всей стране, ты же знаешь. Сам я не хочу спать. Я просыпаюсь очень рано. Мне просто было приятно держать тебя в объятиях.
Генри притянул меня к себе и стал целовать. Это был долгий, нежный, наполненный глубокими чувствами поцелуй. Я почувствовала себя неуютно, когда он отстранился.