Мой Однолюб. В его сердце другая

Коваль Лина

Башню сносит. Но я ещё держусь.

В армейке как-то с вытянутыми вверх руками почти сутки простоял. Так не хотел прогибаться под кого-то. А здесь — рубит в первую минуту. Если бы на месте этой девчонки была любая другая — трахнул бы незамедлительно. Но она… девственница. И такая уязвимая. Зачем мне это?..

Таисия опускает глаза, чтобы разглядеть место, где наши тела спаиваются воедино даже через одежду. Я тоже смотрю. И это пздц, как вставляет.

Затем резко уставляемся друг на друга. Она с вызовом, я — фиг знает

как. Мне кажется, я этот момент весь в член стекаю. С мозгами, с привитыми отцом жизненными установками, со своим желанием этого гибкого, нереального тела, которое вот уже недели две сидит в голове и никуда не уходит.

Всё перепробовал. Каюсь…

— Ты, — откашливаюсь. — Где это взяла?..

Киваю явно на какой-то набор из секс-шопа.

Валееву я привык видеть в чем-то воздушном и зефирном, а такая смена образа на повидавшую виды «леди-вамп» настораживает. Что она задумала?

— В магазине, — снова хмурится идеально ровными бровками.

— Никому не показывай это. Никогда…

Сука.

Язык бы себе откусил, потому что говорить ей такое вообще не вправе. Она девчонка. Да, красивая, да манкая, да… охуенная!..

А я-то разве принц?!

Вообще, ни разу.

От принца у меня только мать-королева и полцарства в виде второго по численности в области города. Ну ещё мозги, как Валееву вижу — сразу отшибает, так что почти Иванушка-дурачок получается.

— Поняла? — наше дыхание перекрещивается, сливаясь в один воздух.

— Только тебе… Вань, я только тебе, — шепчет она доверчиво.

На секунду прикрыв глаза, совершаю стратегическую ошибку. Прикусываю пухлую нижнюю губу и запускаю в жаркий рот свой язык. Сердце останавливает стук. Спаиваюсь с острым язычком и принимаю в себя продолжительный, глухой стон.

Только тебе.

Это фраза бьет по нутру похлеще, чем привычная женская распущенность и черная похоть. Возбуждение такое, что сейчас ширинку пробьет. Физически больно становится.

— У меня презервативов нет, — отрываюсь от влажного рта.

Больше всего на свете боюсь, что у неё есть. Хочу и боюсь одновременно. Слабак. О том, что у меня в машине две пачки, вообще не думаю.

— Блин, — Тая прикладывается лбом к моему плечу и трудно дышит. Тело обмякает.

Никаких предложений вроде того, что «давай без них» и тому подобного. Говорю же, правильная вся. В то, что девственница — поверил. Разозлился. На себя, конечно, на пляже ведь не чухнул. Гадостей наговорил, идиот.

А Тая сразу простила, по глазам понял. Будто у меня кредит доверия в твердой валюте в банке имени Валеевой. Просто интересно, есть ли у этого кредита конец?.. Потому что мне доверять уж точно не надо.

Я и сам себя ни до конца понимаю. Думал, в Европе поотпустит.

Нихера.

Хотел бы я как Громов. Свалить и прикатить обратно с какой-нибудь моделькой. Просто жить, а не вариться каждый день в котле из собственных пороков.

—

Ты меня не хочешь? — Тая вдруг поднимает на меня глаза, полные слез. — Совсем? Ты скажи. Я все пойму…

— Я мысленно тебя раз двадцать трахнул.

— Ох… — краснеет она, зрачки с ужасом округляются.

— Во всех возможных позах, Тая.

— Заткнись, Соболев. Боже, прошу, — шипит она, стыдливо закатывая глаза. — Просто заткнись.

— Нет уж, слушай, как это было. Раз решилась на такое, солнце, — многозначительно смотрю на острые горошины, спрятанные за черной прозрачной тканью. — Нам одним со стояком мучиться?

— Я не хочу, — трепещет. — Вань, отстань. Это треш какой-то.

Смеется заливисто. Голову запрокидывает, а я длинной шеей любуюсь.

Её движения бьют по члену с ровно такой периодичностью, как надо, поэтому вжимаю ее ягодицы в себя поплотнее, чтоб не слить, как слабак.

— У нас уже везде было, — продолжаю, пока несу девчонку в коридор. Надо уходить, пока окончательно не подкинуло, и больше такого не допускать. — На кровати и в ванной, и на столе. Вот на этом, — киваю на кухню. — Я тебя даже в родительском туалете выебал.

— Ваня, — ахает Тая и возмущенно бьет ладошкой по спине. — Не говори так никогда.

— А ты больше не делай так… когда я не готов.

— А когда ты будешь готов? — снова превращается в яркую соблазнительницу.

Набрасывается на мой рот, как кошка.

Припираю Таю к стене. Она вздрагивает от соприкосновения с холодной поверхностью, но недовольства не выказывает. Наоборот, становится активнее. Проникает пальчиками под ворот моей футболки и разглаживает мышцы на спине.

— Когда? — повторяет требовательно.

Пф-ф…

— В Москву… слетаю, — отклоняюсь и смотрю в стеклянные от желания глаза. — И готов.

— В Москву?..

— Ага.

— А надолго, Вань?

…

— На неделю…

Блядь.

К чертям собачьим всё.

Набрасываюсь на припухшие губы и целую напоследок так, как мне хотелось бы. Уверенно и яростно, будто сожрать хочу. Тая всхлипывает, раздирает мою спину коготками, трется о стояк всё отчаяннее.

Её ноги разведены, поэтому я помогаю: увеличиваю темп и ловлю каждое микроизменение на хорошеньком личике. Чувствую, как ноги начинают подрагивать, а округлые бедра простреливают первые спазмы.

В глазах Таи расфокусированность и полнейшее непонимание, что именно происходит с её телом.

Ей одновременно хорошо и страшно.

Смотрю успокаивающе, давая понять, что все в порядке, она в безопасности, просто находится на краю своего первого в жизни оргазма. Их у нее будет ещё много, но я запомню только этот.

Отчаянно ловлю вскрик своим ртом, а когда Тая достигает пика и безвольно на мне оседает, упираюсь лбом в стену и прикрываю глаза…

Глава 21. Тая