Мой Однолюб. В его сердце другая
Шрифт:
Справедливости ради — наверняка ухаживать за домом помогает нанятый персонал. Но все равно — я в сумасшедшем восхищении от этой невероятной женщины.
— Любишь шарлотку, Тая? — спрашивает Яна Альбертовна, разливая чай.
Чайник из перламутрового тонкого фарфора мне тоже безумно нравится.
— Люблю её за ванильный с кислинкой аромат, — скромно складываю руки на коленях и украдкой поглядываю на усаживающегося напротив Соболева.
Я — эстет, поэтому помимо красивых мужских рук своего вроде как
— Таисия питается запахами, мам, — под мой прищуренный взгляд сообщает Ваня.
Он этот панкейк мне никогда не забудет. С другой стороны — приятно, что подмечает такие детали. Значит… ему не все равно? Так получается?
— Да почему, Вань? — Смеюсь заливисто и потираю впалый живот. — На самом деле я всё ем. Просто по чуть-чуть…
— Ага… Пипетка есть у нас, мам? — тоже тепло улыбается он.
Дома Соболев всегда другой.
Я заметила.
Яна Альбертовна грациозно огибает стол и подставляет мне под нос тарелку с внушительным куском, посыпанным сверху сахарной пудрой. Калорий триллион. Но пахнет бомбически…
— Ты такая худенькая, Таисия. Как тростиночка. — С восхищением проговаривает мама Вани. — Мне по-матерински хочется тебя откормить.
Тонкая рука накрывает мои плечи. Я смущенно опускаю голову.
Яна Альбертовна как-то легко и непринужденно приобнимает меня, а я жмусь к теплу её тела и наслаждаюсь близостью приятного человека. Можно сказать, кумира.
Понимаю, что, наверное, выглядит глупо, но Ваня своим видом этого не показывает. Извлекает из кармана шорт телефон и листает ленту.
— Кстати, молодежь. С замом обсудила. В конце августа везем детей на последнюю смену в загородный лагерь. Всего неделя. Там можно и ваши мастер-классы организовать. Вы как? Не передумали?
— Я — нет, — незамедлительно отвечаю.
— А у меня есть выбор? — Ваня убирает мобильный на стол. Экраном вниз.
Наблюдаю завороженно, как он складывает руки на груди и тяжело вздыхает.
— У тебя — нет, — ослепительно улыбается его мама.
— До осени — окей. Помогу. Но потом — ты ведь помнишь? Буду двигаться в своем направлении.
— Помню-помню.
Я с вниманием слежу за разговором. Что это у Соболева за «своё направление» интересно?..
— Вот и прекрасно, дети. Оформлю вас как руководителей кружков. Пенсионные отчисления ещё никому плохо не сделали, — кивает Яна Альбертовна.
— Там все равно копейки будут, — морщится Ваня.
— В бюджете копеек не бывает. Ты кушай, кушай, Тая. В самолете, наверное, не кормили?
— Не кормили, — соглашаюсь и приступаю
Аккуратно отпиваю чай, сталкиваясь с Соболевым взглядами.
— Вань, — забегает на кухню Сонька. — Пошли… срочно тебя надо.
— Сонь, — мягко осаживает её мама. — Мы ведь за столом, ты чего?.. Садись лучше с нами. Сейчас папа приедет.
Невольно сравниваю реакцию с той, что могла быть в нашем доме. Мне бы при всех заявили, что вести так себя не прилично, а потом мама бы обязательно рассказала, что я делаю в жизни не так. Благо примеров масса.
Вздыхаю грустно.
— Да там делов-то, — нахмуривается Соня. — Надо кое-что нарисовать.
То, что все студенты Архитектурного университета сносно рисуют для меня не новость, но я использую этот нечаянный повод:
— Ты хорошо рисуешь? — спрашиваю Ваню тихо.
— Так себе.
— Ой, ну какой ты скромняшка, — тянет Сонька. — Он…
— Соня… — предостерегающе произносит Ваня.
Она машет рукой и усаживается за стол, подтягивая к себе пиалу с орехами.
— Я вот рисовать вообще не умею. В Арх точно не пойду, — смеется девушка. — Мне нравится биология. Я в мед буду поступать.
— На психиатра? — ирончно ухмыляется Ваня.
Но по-доброму так, шуткой.
— Ага. Для тебя, — отбивает Соня и показывает ему язык.
Слушая их разговор расправляюсь со своей шарлоткой и сижу мышкой, пока все домочадцы встречают главу семейства. Вокруг Богдана Анатольевича кружится Яна Альбертовна: разогревает ужин, сервирует стол и что-то тихо приговаривает.
— Сделаю тебе сок, Дань, — кивает сама себе, расправляя складки на платье. — Апельсиновый?
— Если нетрудно, — соглашается Соболев-старший.
— Я тоже буду, мам, — поднимает голову от своей тарелки Соня.
— Тая? — спрашивает Яна Альбертовна, доставая из холодильника пакет с крупными апельсинами. — Свежевыжатый апельсиновый сок будешь?
— Нет, спасибо, — прикладываю ладони к горящим щекам.
Находиться здесь, с ними очень непривычно, но мне нравится.
— Вань? — обращается к нему мама.
— А Ване нельзя… — поспешно произношу и тут же прикусываю губу.
Вечно за язык тянут, говорливая. Все уставляются на меня, и я жутко смущаюсь. Тереблю край скатерти.
— Это почему же? — приподнимает брови Ваня.
— Ты сказал, что антибиотики пьешь, — пожимаю плечами. — Цитрусовые с ними вредно…
— Да, — соглашается Сонька, ударяя по столу ладошкой. — Нам биологиня тоже так говорила. Алкоголь нельзя и все, что раздражает слизистую оболочку разных отделов пищеварительного тракта, — заученным текстом договаривает.
— Ну, если хочешь, можешь, конечно, — тут же исправляюсь, чувствуя дикую неловкость внутри.
— Да ладно уже, — машет рукой Иван, снова ныряя в телефон.