Мой папа - плейбой
Шрифт:
— Это Марик. Мой сын, помнишь, я тебе о нем рассказывал? Не бойся…
— Привет! Это кто тут у нас такая… с бантами?
Малышка выпустила руку Связерского. С силой сжала кулачки, но все же сделала крохотный шажок вперед и пискнула:
— Я — Маша. Бо — мой друг навсегда.
Рита задохнулась. Влажный воздух камнем осел в легких. Сдавил сердце.
Куда ты влез?! Ну, куда ты влез, Связерский? — хотелось крикнуть ей, но она молчала. А в душе поднималась злость, недоверие и… как ни странно, в ней возрождалась
— Марк, вам с Машей задание — собрать яблоки. А мы с отцом… мы с отцом…
— Да идите уже! — выручил Риту ее все понимающий сын.
Рита кивнула головой в сторону дома, давая команду Богдану следовать за ней. Разулась, молча прошла в просторную кухню.
— Рассказывай! — приказала она, резко оборачиваясь. — Где тебя носило все это время и что это за Маша?
Нерв на щеке Связерского дрогнул. Он волновался, и это очень сильно бросалось в глаза.
— Девочка с кладбища, помнишь?
— Помню. Я ее сразу узнала.
— Это Ленкина дочь, оказывается. Я не мог ее там оставить. С ними… Понимаешь?
— Да! То есть не совсем…
— Я просто подумал, что это мой шанс впервые все сделать правильно. Так, чтобы мне не было стыдно. За себя… и вообще. Я хочу ее удочерить… — выпалил Связерский.
— Что? — удивленно моргнула Рита.
— Я хочу ее удочерить. Подарить ей нормальное детство, дом… радость. Она же все, что у меня осталось… Не считая тебя и Марика. Ей нужен тот, кто вытащит ее из болота, прежде чем оно затянет. И она мне нужна…
Рита растерла лицо. Она не знала, как реагировать на последние слова Связерского. Решение удочерить чужого ребенка можно было отнести как и к взрослым, осознанным поступкам, так и к обычной блажи.
— Ты хотя бы понимаешь, какое это непростое решение? Ей нужно будет уделять внимание, дарить любовь… И няньки здесь не помогут!
— Я знаю. И уверен, что готов. Знаю, что тебе сложно в это поверить. Но… клянусь, я готов. Я… хочу этого. Хочу детей, семью, ответственность…
Богдан все сильнее волновался. Метался по комнате от стены до стены, то и дело бросая на Риту короткие взгляды.
— Это не прихоть. Это понимание того, что я реально хочу. И вера, что смогу все сделать правильно. Не испортить. Я чувствую, что готов. Теперь готов! Ты мне веришь?
— Я не знаю… — прошептала Рита.
— Все это время, что мы не виделись, я бесконечно прокручивал в голове все, что было, анализировал и… отпускал. Слонялся по улицам, где прошло мое детство, съездил на ледовую арену. Нашел своего старого тренера… А потом, знаешь, я все-таки пошел к ним…
— К родителям?
— Да. — Богдан провел руками по лицу, стиснул зубы. Было видно, что происходящее дается ему с большим трудом. — И знаешь, что я сказал? Сказал, что прощаю их. Они испортили мое детство, а во всем остальном — виноват только я сам.
— Детские травмы накладывают отпечаток и на всю дальнейшую жизнь…
— Может
Рита еще никогда не видела его настолько решительным, но в то же время что-то было в его глазах… Не неуверенность. Нет. Возможно, что это был страх?
— Я боюсь… — подтверждая ее слова, шепнул Связерский.
— Того, что не справишься?
— Нет… Того, что уже слишком поздно.
— Нет… нет! Не думаю, — шепнула Рита.
— Правда? Ты… выйдешь за меня?
— Что?
Черт! В какой момент они так резко сменили тему? Марго совершенно не была готова к такому повороту. Слишком много эмоций. Слишком! А теперь еще и это…
— Нет, Богдан… нет. Погоди! Куда нам спешить? Нет, так неправильно…
Связерский обхватил Риту ладонями, прижал к самому сердцу и зашептал в макушку, обдавая горячим дыханием:
— Через пару недель я уеду. Даже при огромном желании я не смогу мотаться туда-сюда.
— Я понимаю…
Она действительно понимала. Игры в НХЛ идут одна за другой. Нет никаких перерывов. Да он вообще может отсутствовать дома неделями, даже находясь на одном континенте. Что уж говорить о разных?
— Пожалуйста, соглашайся!
— Но я не могу! Богдан… Здесь у меня бизнес, неоконченные проекты…
— Там тоже можно заняться бизнесом. Клянусь, у тебя отбоя не будет от клиентов. Весь НХЛ выстроится в очередь за твоим индивидуальным проектом…
Рита рассмеялась. Но это было что-то на грани истерики.
— Нет, Богдан.
— Ты говоришь мне «нет»?
Он отстранился, продолжая удерживать Риту чуть повыше локтей. В его взгляде больше не было смеха. Он пылал. Он как будто жрал ее изнутри. Его требовательности вряд ли можно было противиться.
— Не совсем «нет». «Нет» — спешному переезду. Я не хочу торопиться. Возможно, нам даже полезно проверить чувства.
— Чувства? — отчего-то разулыбался Богдан.
Рита смущенно пожала плечами. Клясться ему в вечной любви она не торопилась. И, если честно, не слишком верила в то, что из её затеи выйдет что-то толковое. Предлагать плейбою отношения на расстоянии — идея не самая удачная. Рита это понимала. С другой стороны, она не понимала, как еще убедиться, что он и впрямь готов.
— Значит, ни да, ни нет?
Снова пожала плечами. А он совсем распоясался. Издал боевой клич, с которым обычно шел в атаку и подбросил ее к потолку. Раз, и еще, под ее отчаянные визги.
— Ты еще влюбишься в меня, Измайлова. Запомни это.
— Отпусти! Мне щекотно… — смеялась до слез Рита, пряча за смехом чувства, которые и без того рвали душу. Можно подумать, она когда-то его не любила…
Их возню прервало появление в дверях Маши. Девочка смотрела на них едва ли не с ужасом. В ее огромных, будто кукольных глазах застыли слезы. Губки-бантики дрожали.