Мой препод Укротитель
Шрифт:
В секунду тёмное облако рассеялось. Глаза Джахо сверкнули злобой. Клыкастая пасть раскрылась в немом рыке. Но прежде чем зубы и когти разорвали меня на куски, из кошачьих зрачков полился свет. Яркий. Ослепляюще яркий.
Он поселился в глазах кота. В глотке, в ушах. Сиял ярче солнца, ярче Брановской магии и изгонял черноту, льющуюся липкой рекой. Выжигал захватчика, вопящего на все лады.
Соображалось туго, но голос Хаоса теперь то и дело прерывался, словно из плохо настроенного приёмника доносился. Неосознанно, по наитию я принялась вырисовывать в подсознании образы кошкотов. Таких, каких хотела их видеть. Таких, каких и задумала.
Мут что-то кричала, но у меня уши глухой пеленой заложило.
– Хватит! – силком оттащила меня старуха от Джахо, и вожак рухнул на землю бесформенным шерстяным кулём. – Сбереги силы для Шани!
Ни черта… ровным счётом ни черта не соображая, я кивнула и шугнула туда, где Оксана из последних сил отбивала кошачьи атаки деревянным обломком. Но Шани это лишь раззадоривало.
Она скакала как заведённая. Со свистом рассекала воздух и цепляла когтями девушку за пальто. Оксанка взвыла, когда особо удачный удар позволил кошке всадить когти в бок по самые подушечки.
Почуяв кровь, Шани набросилась на Оксану, метясь вцепиться в горло. Я заорала не своим голосом и в ужасе зажала глаза ладонями.
Если бы Мут взмахом огромного крыла не запустила тёмный рой, сбивший прицел Шани… если бы Оксана в последнюю секунду - вероятнее всего, от боли - не извернулась, кровь залила бы всё вокруг. А я сошла бы с ума.
– Скорее, Создательница! Нельзя медлить!
Игнорируя стреляющую в бедро боль, я бросилась на Шани. В отличие от вожака, кошка агрессивно размахивала лапами, но я исхитрилась и вцепилась ей в морду. Полутора сантиметровые кошачьи когти не медля впились в мои плечи в ответ.
От боли перед глазами поплыли бордовые пятна, но я лишь сильнее стиснула пальцы.
Шерсть клокам драть буду, если придётся, но тварь, что засела у Шани внутри, вытолкну!
– Давай! – проорала Мут, и сияние, подпитанное моими фантазиями, уже вытесняло из ушей и пасти Шани тёмные как дёготь ручьи.
Мозг со скрипом несмазанной телеги всё медленнее обрабатывал информацию и выдавал образы. Тело Шани требовало все больше энергии, и ладони словно приклеились к мокрой шерсти.
Казалось, ещё миг, ещё залп, и мозг у меня отрубится от перегрева, а сама я вечным сном засну. Но попытка отпрянуть не увенчалась успехом.
– Я не могу… отпустить. Не выходит, – едва прошептала я, как за спиной раздался хруст и вопль Мут.
Сопротивляясь нереальному притяжению, я развернула голову.
Старуха лежала на земле. Одно крыло с силой разгоняло тёмные потоки, пытаясь сбросить оседлавшего её чёрного кота, а другое, переломленное надвое, дрожало и не слушалось.
Это был Чори. Тот самый облезлый гад, что норовил нас с аспирантом сожрать. Что ж нам везет-то так?
Я выругалась. Закрыла глаза, из последних сил толкая светлую энергию в Шани, и едва кошечка со вздохом повалилась рядом с Оксаной на мокрый асфальт, я отвалилась вслед за ней.
Сил броситься на помощь сфинксу не было. На одном лишь упорстве я приподнялась. Не знала, что могу сделать, чем помочь? Но стоило зашевелиться, облезший котяра отшвырнул старуху и с шипением двинулся на меня.
Я едва выставила руки перед собой, а тяжёлое тело уже вдавило меня в асфальт. Обездвижило.
***
Зловонное кошачье дыхание жгло лицо, а я Слышала, как скулила от боли Оксана. Как не замолкая шептал приказы Хаос. Видела, как приближалась воронка коридора, сияя ярче и меняя ход тока воздуха. Теперь она со свистом засасывала мусорные кули и снежные, перемешанные с песком наносы.
Внезапная лёгкость охватила тело. Неужели всё? Неужели и правда умирать совсем не больно?
– Не. смей. трогать. Создателя! – взревел Джахо, дёрнув за шкирку кота. – Я вожак, Чори! Подчиняйся моей воле!
– Вожак? – кошкот отскочил в сторону и хрипло рассмеялся, словно кашлем зашёлся. – Раскрой глаза, Джахо! Ты потерял власть. Ты не выбрал себе пару, не оставил наследника. Ты принял лысых! Дал им пищу и кров. Ты не сумел защитить свой народ!
Шерсть на загривке Джахо опасно вздыбилась, и морда приобрела хищное выражение. А Чори продолжал хохотать, и в звуке его голоса я отчётливо слышала знакомые шелестящие нотки. Те самые, что нагнетали страх и заставляли каждый волосок на теле дыбом вставать.
– Ты всё равно, что слабый слепой котёнок, Джахо, и раз так, пора выбрать нового вожака. Уйми гордыню. Уйди достойно! Прими Чёрного Пса. Прими его силу, волю или… – кончик облезлого хвоста дёрнулся, выдав охватившее Чори возбуждение, – ... или умри в бою, как и подобает мужчине нашего рода.
Беседа вышла короткой.
– Ты сделал свой выбор, – нахохлился Джахо и, взревев, налетел на зарвавшегося собрата.
Чори, уступающий вожаку в размерах, отлетел по инерции назад. Но будучи вёртким и лёгким, он извернулся, рванул вперёд и с такой силой лягнул Джахо в голову, что тот на миг покачнулся. Глупо моргая, тряхнул головой так, что уши ходуном заходили, но устоял. Облезлый же, прижавшись к земле и едва на четыре лапы не встав, старался обойти противника со спины.
Джахо осклабился, будто прежний тычок его лишь раззадорил. Встряхнулся, как боксёр на ринге. Дёрнул хвостом и, будь мы в каком-нибудь фантастическом фильме, звук выпущенных когтей точно походил бы на лязг вынутого из ножен меча.
Один короткий удар лапой, другой размашистый. Чори с трудом увернулся от атаки. Присел и тут же схлопотал мощный толчок в грудь. Ещё удар, и облезлый, оказавшись подмятым под могучее тело, завопил от боли.
***
Как дерутся кошки, мне видеть доводилось. Но как сражаются огромные, будто львы, махины…