Мой препод Укротитель
Шрифт:
Наощупь отыскав клавишу блокировки, зажгла экран смартфона.
Виртуальная стрелка отсчитывала секунды, а зуд в груди всё крепчал. Нестерпимо хотелось написать. Сказать, что дождь. Дождь среди зимы. Это ведь странно. Ян бы точно удивился.
Оксанка, заприметив, что я вновь нос повесила, скосилась.
– Думаешь, позвонит?
Вопрос прозвучал тихо, и я без труда сделала вид, что не расслышала.
О ком речь, яснее ясного. Но как бы сильно мне ни хотелось, Ян не позвонит. И даже под вопросом теперь, вернётся ли в институт, в город, в жизнь.
Останется ли хоть кроха от него прежнего, едва тёмная сила развернётся на полную?
Совсем стемнело, когда мы свернули с заполненной автомобилями автострады и ринулись узкими улочками прочь от окраины с вереницами гаражей и складов. Но вопреки ожиданиям, с каждым километром во мне росло не облегчение, а тревога. Чувство одиночества и тоски. Страха и боли.
Чёрт побери, как же хотелось списать всё на разыгравшуюся фантазию! Однако стойкое ощущение касания чужих чувств покидать отказывалось. Быть может, это оттого, что я теперь настоящий Слышащий?
Раз мне удалось услышать Брановский Хаос, мои способности раскрылись? Но если так, если я нужна тому, что у Яна внутри, почему самому Яну нет? Они ведь... одно целое.
Или аспирант обманул? Вынудил меня убраться по своей воле, нарочно разозлив? Боялся навредить…
– Ми-ик… - протянула Оксанка, и голос её опасно завибрировал.
– Мика! Ми!..
Я и опомниться не успела, как на дорогу выскочила огромная фигура. Человек? Зверь? Оксанка не разбиралась. Дала по тормозам и вывернула руль. Машину понесло юзом по скользкой дороге, а мы обе завизжали.
Благо дорога здесь, на задворках оказалась пустынна, а фонарные столбы не стремились обняться с Оксанкиным «Рено».
– Ты видела?! – заорала Оксана, затормозив и проматерившись как сапожник. – Видела? Это… что за сухофрукт?
– Да чтоб тебя... – вытянулась я в кресле, провожая взглядом хвостатую фигуру в факеле фонарного света.
Я затаила дыхание, не веря глазам. Но с каждой секундой становилось ясно: с ума я не сошла. Это кошкот! И судя по укреплённой передником груди…
– Джахо, – прошептала, ошарашенно уставившись перед собой, а затем, меня словно прострелило осознанием. – Оксана, это кошкот! Кошкот!
– Кош... кто?!
Но я уже выскочила из машины, повторяя, как заведённая: кошкот, кошкот…
– Мика, блин, ты куда? – заорала Оксана, высунувшись вслед за мной. – Жди!
Ругаясь, на чём свет стоит, подруга стронулась. Наплевав на правила, запарковалась на пешеходной дорожке, а я уже на всех парах летела назад.
Собой я не владела в ту секунду абсолютно. Мысли все, как одна, покинули черепную коробку. Разве что инстинкт... инстинкт защитить «своё творение» от людей и, в первую очередь, людей «от своего творения», гнал вперёд по тёмным закоулкам.
– Ядрён-батон, Машка, – нагнав меня, хрипела Оксана, хватаясь за бок. – Ты когда это… бегуньей заделалась?
Но я не ответила. Стоя под тем самым фонарём, лишь озиралась по сторонам. Шелест моросящего дождя и ветра усложняли поиски.
– Его нет. Опоздала...
И вновь принялась крутиться на месте, вглядываясь в силуэты мусорных бачков.
Грохот. Оксанка вскрикнула, заставив и меня на месте подскочить, а тёмная фигура, во много раз превышающая человеческие габариты, нырнула в подворотню. Перевернула контейнер, и ворох дутых, воняющих пакетов, посыпался на дорогу.
– Кто там? – пропыхтела Оксанка, со страха ухватив меня за капюшон пуховика.
Встряхнув мокрой головой, я наконец вспомнила, что не одна. Если кошкота захватил Хаос, как и говорил Бранов, он может наворотить дел. А если я не справлюсь и не призову кота к благоразумию, от Оксаны рожки да ножки останутся.
– Возвращайся в машину, - велела подруге и двинулась в темноту гудящей от ветра арки между домами.
Кот не мог уйти далеко.
– Маш, давай вместе вернёмся, – топая по сырому асфальту, торопилась за мной подруга. – Не надо туда ходить! Там бродячий пёс, наверное...
Вдалеке и впрямь забазлали собаки. Нутро сжалось в страхе.
Кажется, я была готова на попятную пойти, как сдавленный женский визг разрезал ночь. Будто бы только этого сигнала и ожидая, я не раздумывая рванула в темноту.
Бежала долго, петляла переходами-дворами. Умом не постичь, что вело меня, но вскоре нашла, что искала.
Скользя по сырому снегу, обросшему коркой льда, я упёрлась в гаражный тупик. Впереди – железные ворота, давным-давно проржавевшие, а с боков давили плиты гаражных боксов.
Судя по отсутствию следов, нога человека сюда давным-давно не ступала. Разве что мешки строительного мусора, вперемешку с деревянными балками и обломками гипсокартона ещё по осени свалили в высоченную гору. И к этим завалам, путаясь в длиннющих ногах и отчаянно отмахиваясь сумочкой, пятилась девица в коротенькой юбке. А огромный кот, двигаясь на задних лапах, утробно рычал и загонял жертву в угол.
– Джахо!
Кошкот дёрнул ушами и обернулся.
– Беги! – крикнула я девице, и та кинулась наутёк, завывая от страха.
Поскользнувшись на ледяной корке, удачно замаскировавшейся под грязными наносами, она с размаху рухнула на колени. Проползла на карачках пару метров, вскочила и, бросив к чертям сумку, была такова. Скрылась в нестройном лабиринте гаражей.
Подоспевшая вслед за мной Оксана проводила девицу диким взглядом и судорожно вцепилась мне в локоть.
Подруга не вопила почём зря. Задохнувшись от бега, она издавала лишь мычаще-хрипящие звуки и настойчиво дёргала меня за рукав, не давая и шагу к коту ступить.