Мой препод Укротитель
Шрифт:
Бранище зыркнул на меня и вмиг похолодел. Отодвинулся даже.
– А что?
– Да нет, – вернулась я к покусыванию колпачка шариковой ручки, – ничего.
Бранов недоверчиво приподнял бровь и едва вернулся к своим делам, как я вновь подала голос.
– Просто мне интересно, если вы без труда перемещаетесь, то, может…
Нет, хватит этих бесконечных «может». Я уже плечо стёрла лямкой от сумки, под завязку забитой любимыми книгами. А сколько мне ещё выжидать? Месяц? Год?
Вот уж дудки. Пора брать аспиранта за воротник!
В тот же вечер, когда Бранов-Баранов вероломно высадил меня за гаражами, я добралась до общежития и, вместо приведения в исполнение приговора об обещанной лайко-смерти, принялась взрывать все свои книжные запасы.
С превеликим трудом отобрала самое интересное и теперь всюду таскала с собой.
Подходящее время не спрашивает, когда ему случиться, а значит, следовало быть начеку. Вдруг свезёт и удастся раскрутить это чудо-юдо учёное на самое невероятное в жизни путешествие?
– Мы же договорились, – монотонно-гнусаво затянул аспирант, руша мои надежды, – никаких вопросов, Вознесенская.
Вознесенская… Так меня Бранов называл лишь на рабочем месте в периоды жутчайшего раздражения. И так как виделись мы с ним теперь строго в институте, а раздражался аспирант всегда, стоило мне явить ему свою физиономию, сияющую восторгом от встречи со сверхъестественным существом – то бишь с ним, – то и другого обращения я от него давненько не слыхивала.
– Да, помню, помню, – мигом сбавила я напор. – Но я ведь целых две недели паинька. Даже Люба Кораблёва меньше меня докладов берёт!
– С этим не поспоришь, – хмыкнул аспирант, а я активно закивала.
– Вот я и подумала, раз уж дело на лад пошло, может, приоткроете уже завесу тайны?
И впрямь прошло достаточно много времени, а жизнь, к моей досаде, так и не перевернулась. Занятия продолжались в привычном режиме. Бранов как ни в чём не бывало ходил на работу, но пугать и отправлять к монстрам больше не смел.
Правда, полагаю, он нашёл иной, более действенный способ мучить меня. Отрывался на дополнительных занятиях, загружая работой по самое не балуйся.
Так что, со временем я стала частым гостем на кафедре, и никто из преподавателей больше не удивлялся, увидев меня, корпевшую в уголке над очередным, уничтожающим мою самооценку тестом.
На все мольбы и нытьё, а-ля, а может, хватит, Бранов холодно отвечал, что я сама виновата, нечего было подставлять его перед завом. Так что страдать мне веки вечные, точнее, вплоть до успешной сдачи экзамена.
Разумеется, я могла устроить бунт, воспротивиться, отказаться, но… В общем, этих самых «но» было предостаточно. Правда, в некоторых я даже себе признаться боялась.
– Ну, так что? – с мольбой, уставилась я на Бранова. – Я же вижу, вам хочется хоть с кем-то поделиться! Хочется ведь? А я лучший кандидат. Если не верите, я даже доклад с презентацией могу представить в доказательство своей профпригодности.
Аспирант молчал, не отводя глаз от экрана, но губы его едва заметно дрогнули.
– Ага-а… улыбаетесь, – протянула я, довольно закусив губу. – Улыбаетесь же! – и подалась вперёд.
Без злого умысла, честное слово! Всего лишь столь странное явление, как "Брановская улыбка", хотела поближе рассмотреть. Но аспирант предупреждающе выставил руку.
– Не нужно… Мика.
Едва коснувшись моего плеча, Бранище до того остро глянул потемневшими глазищами, что дух выбило. Я как-то враз растерялась, а экстренный запас первоклассных шуток как ветром сдуло.
– «Не нужно»… что? – проговорила совсем тихо, силясь вынырнуть из темноокого омута, чтобы хоть вдох сделать. – Презентацию?
Дверь отворилась прежде, чем аспирант прикрыл глаза и тихонько затрясся от смеха.
– Ян!.. – Марианна Владленовна, заместитель старенького Завлинского, вошла и осеклась, увидев меня. – Оу, а чего это у вас тут так весело?
Бранище мигом подобрался, кашлянул и сосредоточенно уставился в монитор.
– Работаем.
– М-м-м... ну молодцы, – без намёка на похвалу изрекла Марьянка.
Обалденные туфли-лодочки, стоимость которых явно превышала преподавательские доходы, зацокали, предвещая приближение без пяти минут хозяйки к неприметному шкафчику в углу, а я нехотя взялась за ручку.
Ну вот надо было Марьянке так не вовремя заявиться? Взбаламутила всю положительную энергетику.
Возмутительно прекрасная Марианна Владленовна тем временем снова обернулась к нам. Изогнулась, как на подиуме, чтобы подчеркнуть все прелести фигуры, а карие глазки так и посверкивали надменной холодностью.
– Ян Викторович, идём к философам чай пить.
В подтверждение решимости отчаёвничать у коллег, Марьянка выудила из шкафа пачку зефира в шоколаде и пару чайных пакетиков.
– Не могу, – кивком указал на меня Бранов. – В следующий раз как-нибудь.
– Зря. У Антонины завтра юбилей. Она торт принесла.
– Не могу, – повторил аспирант, и в голосе его отчётливо скользнули стальные нотки.
Однако занятая выуживанием съестных припасов Марианна Владленовна этого будто бы и не заметила.
– Ну, ладно. Если надумаете, – эффектно крутанулась она на месте, – приходите. Мы вам только рады будем.
Каблучки кокетливо зацокали прочь, а я нахмурилась, косясь на аспиранта.
Ну ещё бы они рады не будут. Молодых мужчин на кафедре раз-два и обчёлся: Бранов и ещё один брюнетик. Был.
Уволился прошлой осенью, кажется. Я его разок видела и то едва сердце в груди удержала. Было в его необычайно серых глазах нечто… необычно-притягательное, что ли. Девчонки со старших курсов за ним табуном ходили.