Мой препод Укротитель
Шрифт:
– С тапочками в зубах за твоей гостьей бегать прикажешь? – фыркнула она и, скрестив руки, опёрлась пятой точкой на кухонную тумбу.
– Это Марта, – устало констатировал Бранов, усаживаясь за стол. – Знакомьтесь.
– Очень приятно. Я Маша.
– Угу, - вскинула бровь Марта.
– Я в курсе.
Руку, честно говоря, протянула я лишь из вежливости. Однако блондинка, вопреки ожиданиям, ладонь мою таки пожала. И даже каждую косточку в ней раздавить не попыталась.
– Усаживайся, – подпёр тем временем аспирант повлажневший лоб. – Поешь и поедем. Будь добра, – обратился он к бестии, сунувшей ему под нос дымящую кружку, – налей Мике кофе, пожалуйста.
– А у меня тут у одной руки есть, что ли?
Марта демонстративно вскинула брови, но чистую чашку взяла. Не жалеючи отсыпала кофе прямо из банки и залила кипятком по самую каёмку.
– Спасибо большое, – переняла я кружку и присела рядом с Бранищей.
Поджала пальцы на ногах. Прав аспирант, пол просто ледяной!
– А куда поедем, Ян Викторович? – спросила погромче, нарочно подчеркнув официальность.
Пусть бестия не выворачивается наизнанку. Я на её Наречённого не претендую. Просто вышло так, что я тут заночевала. С кем не бывает, правда?
– В институт, конечно, – отозвался Бранов.
Я так и округлила глаза.
– Не к Семёну Аркадьевичу?
– О-о-о... Уже и с Сизовым повидаться успел? – перебила Марта, прежде чем аспирант ответил.
– Быстро она тебя... Может, и в Орден подашься?
Глаза бестии сверкнули обидой, но Бранище и бровью не дёрнул. Лишь переспросил холодно.
– Ты себя вообще слышишь, Марта?
– А ты себя? – блондинка шумно отхлебнула кофе.
Бранов не ответил. Взяв оладью, повозил ею в блюдце с джемом, да так и оставил тонуть в липком сиропе. А сам со вздохом упёрся лбом в сложенные на столе руки.
У меня сердце защемило, и даже Марта вмиг втянула колючки.
– Совсем худо? – коснулась она плеча аспиранта, а затем мягко прошлась и по взъерошенной макушке. – Ты спал сегодня вообще?
– Вроде бы, – глухо отозвался Бранов. – За машиной ехать пришлось. Оставил её на парковке у института. Не переживай, до вечера дотяну. Серёга меня вчера на совесть починил.
– Ну да, – нахмурилась Марта. Мне на зависть умастила вторую ладонь на аспирантские плечи и сжала, словно массировать собралась. – Почему не слушаешь меня? Зачем пошёл в Материю один?
– Ты знаешь, зачем, - вскинулся Бранов.
Марта глянула на меня, словно дротик швырнула, и мою грудь обожгло так, словно я кипяточка на неё плеснула.
Я невидящим взглядом уткнулась в кружку, словно была в чём-то виновата. Глоток кофе так и встал в глотке, а блондинка взбеленилась окончательно.
– Ян, какого лешего ты геройстуешь? Знаешь же, как это опасно! Знаешь, что без Слышащего ходить – всё равно что с обрыва прыгать! Или думаешь, если однажды исчезнешь, никто и не заметит? Так вот знай: ни я, ни уж тем более...
– Марта! – рявкнул Бранов и вбурился в бестию полыхающим взглядом. – Я не попугай! Объяснил раз, объяснил два… Всё. Обсуждать здесь больше нечего! Ты поела? – довелось и мне «нюхнуть» пороху.
Я кивнула, отставив едва отпитый кофе. За оладьи даже не бралась. Наверняка первый же кусочек встанет поперёк горла Марте на радость.
– Тогда едем, – Бранов поднялся и пошатнулся.
– Ян, – простонала Марта с тревогой в голубых глазах.
Ринулась к аспиранту, но тот остановил её, выставив ладонь.
– Одежда твоя на батарее в спальне сохнет, – выдал мне распоряжение и развернулся к своей бестии. – Ну что ещё?
Я мигом выскользнула за дверь. Перепалку голубков слушать не хотелось. Быть причиной, тем более. Но узнать, о чём ещё долго на повышенных тонах спорили аспирант и его бестия, страсть как хотелось. И как бы я ни старалась не подслушивать, понять, что речь идёт обо мне и Хаосе, труда не составило.
– Мы опаздываем, – чуть позже подгонял меня Бранов, спеша вниз по лестнице. – Чувствуешь-то себя как? Ничего не болит?
Выйдя на улицу, я обернулась. В потускневших перед рассветом фонарях лицо аспиранта было не румянее, чем у трупа.
– Да я-то живая. А вот вы…
– Не дождётесь, - пробурчал Бранище, наверняка решив, что я не слышу.
Забрался в тарахтящую легковушку. Я села рядом.
– Пристегнись, – Бранов плавно вывернул руль, выезжая со двора.
Послушно щёлкнув ремнём безопасности, я уставилась в окно. Утро едва занялось. Во дворах всюду дымят машины, по обледеневшим «зебрам» спешит трудоспособный и крайне унылый народ. Маршрутки забиты под завязку. Кухонные окна домов загораются одно за другим, а мы в самые пробки попали.
По радио команда жизнерадостных ведущих призывала быть с утра бодрее, начать день с зарядки и, разумеется, хорошей музыки. А вот и первая мелодия заиграла - набивший оскомину лидер чартов.
– Этого ещё не хватало… Надеюсь, ты не против? – потянулся Бранов к магнитоле, едва я мотнула головой.
Отыскал волну со старым добрым роком и немного расслабился. Хотя мне чудилось, что Марта сидит позади и морозит мне затылок леденючим взглядом.
– Далеко отсюда до универа? – первой нарушила я тяжёлое, и оттого неловкое молчание.
– Около часа. Ну куда ты лезешь? – рыкнул аспирант вслед легковушке, вынырнувшей из колонны и нагло перегадившей нам путь.
Я прикрыла глаза, борясь с дурнотой. Час уж как-нибудь выдюжу, наверное.
В машине было тепло и уютно. Сетчатый мешочек на передней панели, набитый ароматическими гелевыми шариками и появившийся здесь наверняка стараниями бестии, распространял лёгкий фруктовый аромат.
Я украдкой скосилась на Бранова. Выглядел он совсем худо. Дышал редко, хмурился больше обычного.