Мой пылкий лорд
Шрифт:
Люсьен вздохнул, и дыхание его на холоде превратилось в пар. Ему так хотелось представить своей семье Элис. Теперь придется подождать, но он ее вернет. «Если только она примет тебя!» Думать о том, что Элис, пожалуй, еще и не захочет этого, было слишком больно. Проехав немного по фешенебельной улице, Люсьен свернул налево, где за высокой чугунной оградой во всем своем надменном величии возвышался Найт-Хаус. Господи, как ему хочется лечь! И рану, конечно, необходимо снова перевязать. Скорее всего повязка промокла от крови. Бок, казалось, был охвачен огнем. За целый день сидения в седле при каждом
Люсьен неловко спешился и вошел в ворота, с досадой отметив, что они не заперты. Его младший брат — человек беспечный, модный повеса, обожает играть в карты по крупному. Люсьен, сердито посмотрев на дом, увидел, что в окнах первого этажа горит свет. До него уже долетел шум развеселой вечеринки. Люсьен запер за собой ворота запасным ключом и подумал при этом, что нетерпимый в вопросах нравственности Роберт был бы весьма недоволен.
На скрип ворот из конюшни появился конюх. Люсьен отдал ему поводья и потрепал по шее измученного, как и он сам, жеребца. Потом устало поднялся по ступеням и вошел в дом, скрывая раненый бок под мокрым плащом. Войдя в сияющий беломраморный холл с великолепной изогнутой лестницей, которая словно плыла в воздухе, он прищурил глаза от яркого света люстры.
— Добрый вечер, лорд Люсьен, — приветствовал его мистер Уолш, необыкновенно опытный дворецкий Найт-Хауса, но его вежливая улыбка тут же сменилась озабоченным выражением. — Вам нужна помощь, сэр?
Люсьен понял, что вид у него, судя по всему, ужасный. Он устало провел рукой по волосам.
— Ужин, порошок от головной боли, горячую воду для ванны, бинты и любую мазь для порезов, которую миссис Лаверти хранит, вероятно, в аптечке. Я слегка поранился.
— Жаль слышать это, сэр. Сию минуту.
— А что, это Алек с друзьями играют в карты? — спросил Люсьен, кивая в сторону столовой и отдавая дворецкому плащ. Будучи в подавленном настроении, он мог бы, конечно, воспользоваться непристойным остроумием своего младшего брата и его проказливостью, чтобы взбодриться.
— Нет, сэр, это лорд Деймиен и несколько офицеров из Гардз-клуба.
— А, герои Бадахоса, — иронично пробормотал Люсьен себе под нос. — Я буду у себя.
Он поднимался по лестнице, и каждая буйная вспышка смеха, доносившаяся из столовой, только подчеркивала ощущение его одиночества.
Люсьен вошел в свою комнату и, не зажигая свечу, направился прямиком к кровати. Он сел и опустил на руки разболевшуюся голову. Странно, но прошедшая неделя в обществе Элис заставила его забыть о том, какую пустоту ощущаешь, когда ты один на свете. Он посмотрел на кровать и подумал — как он будет здесь спать один, без Элис…
Хотя чувства его находились в хаотическом состоянии, голод обострил умственные способности. За целый день езды верхом Люсьен продумал план насчет того, как ему изловить Барду. Дел было много, но час уже поздний. Начнем утром.
Он в изнеможении лег и ждал в темноте, пока слуги принесут поесть и все, о чем он просил, и думал, что где-то в Гэмпшире Элис именно сейчас мучается так же, как и он.
— Ах, мисс Монтегю! — воскликнул на другой день мистер Хаттерсли, приветствуя Элис и Пег в элегантном фамильном лондонском особняке на Аппер-Брук-стрит. Было раннее воскресное утро. — Ах, входите же, и да благословит вас Бог! — Дворецкий был аккуратным маленьким человечком с добрым лицом, лысеющей головой и блестящими синими глазками. — Слава Создателю, вы поправились, а то мы все так волновались.
— Благодарю вас, мистер Хаттерсли. Я тоже рада вас видеть, — приветливо сказала Элис.
Этим утром на рассвете они с Пег и Нелли отправились в Лондон, каретой правил Митчелл, а дюжие стражники Люсьена спали, опоенные опиумом.
— Миссис Тейт, — поздоровался дворецкий с Пег. Двое преданных старых слуг обменялись взглядами, которые стоили многих томов выражения взаимного сочувствия.
— Я приехала разобраться во всей этой чепухе, — сказала ему Элис, понизив голос. — Дома ли ее милость?
— Конечно, мисс. В утренней гостиной.
— А как наш маленький больной? Хаттерсли улыбнулся:
— Рад сообщить, что сыпь у мастера Гарри проходит.
Элис бросила взгляд в коридор и увидела маленькую белокурую головку, показавшуюся из-за угла. Ее глаза просияли.
— Гарри! — позвала Элис, снимая свою широкополую шляпу.
Он бочком прошел через дверь, посасывая палец. К ее удивлению, Гарри был одет как маленький мальчик, а не в просторное платьице, в какие обычно одевают детей обоего пола примерно до четырех лет. На нем были крошечные штанишки, маленький жилетик, даже маленький накрахмаленный галстучек. Элис в жизни не видела ничего более очаровательного, но все равно Гарри был слишком мал для такой стесняющей одежды. Он стоял оробев.
— Ах ты, Боже мой! Кто этот красивый молодой джентльмен? — воскликнула Элис. — Неужели это мой ягненочек? Гарри, идите сюда и обнимите меня. Или вы меня забыли? Это я, тетя Элис, и посмотрите, кто еще приехал со мной — ваша няня Пег.
И он побежал к ним. Элис быстро опустилась на колени и поймала его в свои объятия. Она ласково поцеловала его между двух заживающих красных пятнышек на носу цвета розовых лепестков.
— Я так по тебе соскучилась, — прошептала она.
— Мы оба болели, — сказал он, и Элис невольно вздрогнула, поняв, что Кейро лгала даже Гарри. Она не понимала, как мог Люсьен жить по горло во лжи, пусть даже ради своей страны. Это невыносимо!
Гарри чмокнул Элис в щеку мокрым поцелуем, точно щенок, гордо показал ей несколько заживших оспинок, а потом бросился к Пег.
— Няня!
— Добрый день, мастер Гарри, — как ни в чем не бывало поздоровалась она с ним.
Самообладание этой женщины вызвало у Элис восхищение. Когда мальчик потянулся к няне, Пег усмехнулась и взяла его на руки. Он прижался к ее шее с таким видом, словно хотел остаться так навсегда.
— Ну и как, хорошо ли вы провели праздники в Лондоне? — спросила Элис.