Мой Рагнарёк
Шрифт:
– А ты уверена, что это именно то место, которое нам требуется?
– Я понимаю, к чему ты клонишь. Но не забывай, я все еще принадлежу к числу великих богов. Перед тобой не глупая девчонка, заплутавшая в темном лесу. Я могу отыскать вход в царство Аида, руководствуясь чутьем, а не знанием каких-то примет. Мое сердце говорит мне, что вход рядом, значит, так оно и есть.
– Не серчай, Паллада, – примирительно сказал я. – Просто сам я ничего особенного не чувствую в этом месте.
– Правда? – удивилась Афина. – Ну ничего, небось почувствуешь еще…
Она
– Теперь мой «Бристоль» не останется без присмотра, – объявила Афина. – Из этого зверя получился хороший Хранитель. Один из лучших. Мы можем идти.
Она уводила меня все глубже в лесную чащу. Кажется, здесь царили вечные сумерки – не настоящая темнота, а лишь обещание тьмы. Если бы я был не Одином, а кем-то другим, я бы не раз содрогнулся от ужаса. В этих местах царила совершенно непередаваемая атмосфера страха, уныния и отчаяния. Я-то, понятное дело, мог не обращать внимания на зловещее настроение окружившего меня леса, но что, интересно, должны были чувствовать люди, жившие в этих местах на протяжении столетий?!
– Что, и тебе не слишком весело? – заметила Афина. – Ничего не поделаешь, Игг, мы уже совсем близко.
– Да нет, мне-то как раз вполне весело. Но я размышляю о людях, которые селились в этих местах. Славно им жилось, нечего сказать!
– Да, в свое время меня тоже занимала судьба смертных, которые, сами того не ведая, поселились по соседству с входом в Аид, – оживилась она. – И даже не поленилась разузнать подробности. Можешь не слишком о них печалиться, Один, на протяжении многих столетий здесь жили суровые, полудикие мудрецы, которые умели черпать силу от такого соседства. А когда им на смену пришли неприкаянные бродяги, отважившиеся пересечь Океан в поисках лучшей доли, ни они, ни их потомки вообще ничего не заметили, тупицы! Можешь себе представить?.. Впрочем, лучшие из них все-таки что-то смутно чувствовали. Среди жителей этих мест было на удивление много мастеров сочинять страшные истории, которые так любят их соплеменники. Эти бедняги смертные, из числа умельцев толочь воду в ступе, все недоумевали: и почему это маленький штат Мэн подарил миру столько писателей?
– Так что, эта мрачная земля породила много скальдов? – обрадовался я. – Славно! Вместо того чтобы дрожать от страха или предаваться унынию, они просто слагали истории, способные напугать жителей других мест, какие молодцы! Нет, все-таки они были не безнадежны, эти недолговечные обитатели Митгарда. Не зря я тратил столько времени, чтобы их растормошить!
– Ты настоящий безумец, Хрофт! Только тебе могло прийти в голову, что умение сочинять увлекательные истории может оправдать бессмысленное существование смертных, – горько усмехнулась Афина.
– Нет, я не безумец. Это ты не видишь дальше собственного носа, Паллада. Знала бы ты, сколь причудливые вещи случаются во Вселенной, когда хороший скальд переплетает слова, обратив лицо к небу!
– Ладно, что толку с тобой спорить? В любом случае их больше нет, этих твоих «скальдов» – ни скверных, ни хороших. А мы уже пришли. Видишь? Это и есть вход в обитель мертвых. Уж он-то ни капельки не изменился.
Перед нами зиял темный провал. Это не было похоже на пещеру, яму или дверь. Просто пятно пустоты, словно грубая заплата на тонкой ткани реальности.
Афина нерешительно затормозила на самом краю, пропуская меня вперед. Вот уж не подозревал, что Олимпийцы настолько привязаны к Серединному миру! Все-таки они, при всем своем несовершенстве, подобны мне и моим родичам. Но вот поди ж ты, храбрая Паллада робко топталась на пороге иной реальности, как обыкновенная юная колдунья из смертных.
Я не стал растягивать удовольствие. Взял ее за руку и шагнул в темноту. Наши ноги тут же увязли в прибрежном иле. Бурая речная волна лизнула мой сапог, словно пробуя его на вкус, и неохотно отползла назад.
– Это Стикс, – вздохнула за моей спиной Афина. – Тебе повезло, Хар, – завистливо добавила она. – Хорошо быть своим в мире мертвых!
– Уж не знаю, хорошо или плохо. Во всяком случае, мне не с чем сравнивать… Ну и где этот ваш хваленый перевозчик?
– Наверное, надо немного подождать, – неуверенно предположила она. Зябко поежилась: – Холодно здесь… Не нравится мне все это. Я ведь бывала тут прежде, Один. Не могу сказать, что я любила эти места, но меня никогда не пугали воды Стикса. Скажу тебе больше: до сих пор я вообще не знала, что подразумевается под словом «страх». А теперь знаю. Мне не нравится это знание. Что происходит с нами, одноглазый?
– Дионис умер, Зевс едва просыпается по утрам, я умоляю собственные руны подарить мне надежду, а величайшая из воителей содрогается от страха… Мы становимся слабыми, Паллада, – сквозь зубы сказал я и сам удивился собственной ярости. – Ты только сейчас заметила?
– До сих пор мне удавалось думать, что эти печальные перемены происходят с другими. С кем угодно, только не со мной, – призналась Афина. – Да, ты прав, все мы теряем силу, и я в том числе. Ненавижу тебя, Один. Ну почему ты не родился дураком, который мог бы просто сказать мне: «не знаю»?!
– Ну что ты. Я родился дураком, Нике, – примирительно сказал я. – Просто с тех пор прошло много времени. Вышло так, что я успел немного поумнеть, уж не обессудь.
– Оно и к лучшему! – неожиданно расхохоталась она. – Хороша я была бы, если бы скиталась по Тартару в компании дурня! С тобой, по крайней мере, не слишком скучно… Смотри-ка, а вот и Харон!
От противоположного берега реки действительно отчалила какая-то жалкая лодчонка. Она приближалась к нам на удивление быстро.
– Хороший гребец этот Харон, – уважительно заметил я.