Мой враг
Шрифт:
Мост приводит нас к храму, а дальше, повернув, мы направляемся по набережной к Кремлю.
Тысячу раз была на Красной площади, и каждый раз, приходя сюда снова, я ощущаю ее красоту и величие. Я с детства люблю ее булыжную мостовую, теплый красный кирпич стен, атмосферу, которую она дарит, но сегодня, с Максом, все особеннее. Даже Храм Василия Блаженного теперь для меня приобрел особенный смысл – он напоминает мне нашу экскурсию по Санкт-Петербургу и наш первый поцелуй на колоннаде Исаакиевского собора.
После посещения Красной площади мы отправляемся на красном экскурсионном автобусе, усердно рекламируемом там же, едим в жутко дорогом месте и вечером, уставшие, но счастливые, возвращаемся в отель по тому же маршруту.
Патриарший мост в темноте выглядит совсем по-другому. Фонари, что видели при свете дня, сейчас смотрятся особенно завораживающе и, отражаясь в темной воде, мерцают и дрожат, усиливая сказочный эффект этого места.
Романтика будто кружит вокруг нас в бесподобном вальсе вместе с шаловливым ветром. Останавливаемся, любуясь окружающим действом, и Макс, обняв меня, смотрит в самое сердце и улыбается. Мои руки сами собой обхватывают его за шею, и я тянусь к его лицу.
Наши поцелуи нежные, легкие, как ветер, что треплет нам волосы, в них нет урагана страсти, как утром, но они трогательные и волнующие, мы как будто без слов, одними прикосновениями говорим друг другу о наших чувствах.
Макс отрывается от моих губ и произносит:
– Если бы кто-нибудь мне тогда сказал, что та сумасшедшая девчонка, что налетела на меня и запачкала мне обувь, заставит меня чувствовать то, что я чувствую сейчас, я бы рассмеялся в лицо.
– Ну да, ты мне заявил, что я не в твоем вкусе, – скривившись, напоминаю ему. – Это было очень обидно.
Он убирает волосы с моего лица, порывающиеся улететь вместе с ветром, и признается:
– Нет, ты, конечно, внешне понравилась мне, но ты была слишком… слишком бешеной…
– А ты мне вообще не понравился! – заявляю я из вредности. – Ты был таким самодовольным пижоном!
Улыбаемся и внимательно смотрим в глаза друг друга.
– Что же тогда изменилось? Я все такой же.
– Нет, ты стал милый… – возражаю я и нежно касаюсь его щеки пальцами.
– Нет, это ты стала спокойнее… – возражает он.
– Макс, ты неисправим! Не знаю, как мы будем вместе, если мы не умеем спокойно общаться? – задаю ему волнующий меня вопрос.
– И что? Зато мы не сможем быстро надоесть друг другу, – улыбаясь, отвечает он.
– Ты правда так думаешь?
– Да.
Он снова прижимается к моим губам и шепчет:
– Главное – мы любим друг друга!
В номере, удобно устроившись на кровати, мы вместе просматриваем фотографии, сделанные за этот долгий день, и я ловлю себя на мысли, что мы, как бы фантастично это ни казалось, можем спокойно находиться вместе и получать удовольствие от этого. Задумываюсь и решаю, что сегодня один из самых счастливых дней в моей жизни, и в этот момент, когда я витаю в облаках, оживает мой мобильный и спускает меня на землю.
– Да.
– Ника, ты где?
– Ты по бабушкиной просьбе звонишь? – игнорируя Мишин вопрос, задаю свой.
– Нет. Я был у вас, она мне сказала, что ты остановилась у какой-то подруги, но, честно говоря, я не верю в это. У тебя нет ни одной подруги, у которой ты согласилась бы переночевать! – он на несколько секунд замолкает и потом спрашивает. – Ты с ним?
– Да.
Я понимаю, что Мише не понравится мой ответ, но я точно не собираюсь, как бабушка, вешать ему лапшу на уши.
– Ты уверена, что поступаешь правильно? Ты же совсем мало знаешь его.
– Миша!
Замечаю, как Макс, до этого смотревший в телефон, поднимает глаза на меня.
– Я просто переживаю за тебя. Ты мне… – он осекается, но я понимаю без слов, что он хотел мне сказать.
– Прости меня и не переживай… У меня все хорошо. Я…
Я хочу сказать: я счастлива, но вовремя останавливаюсь, подумав, что жестоко говорить об этом человеку, которого только что собственноручно лишила этого счастья.
Я хочу уже закончить разговор, но он снова спрашивает:
– Когда ты вернешься?
Я не называю ему сроки, потому что не хочу, чтобы он ждал меня:
– Не знаю.
Тяжело вздохнув, он произносит «пока» и отсоединяется. Откладываю телефон и ложусь на прежнее место рядом с Максом. Не желая недомолвок и недоразумений и не ожидая, когда он начнет задавать мне неприятные вопросы, я сама объясняю:
– Миша – мой бывший парень, а еще он наш сосед, и думаю, бабушка попросила его позвонить мне, чтобы узнать, когда я вернусь.
– Почему ты не сказала это ему? – спрашивает он, изучая мое лицо.
– Если я скажу правду, они начнут трезвонить каждый день и требовать, чтобы я немедленно приехала, а так они каждый день будут ждать, что я приеду завтра, и не будут лишний раз меня беспокоить.
Макс кивает, и мы снова начинаем листать фото, но буквально через минуту он задумчиво произносит:
– Не понимаю, как он тебя отпустил одну в Питер осуществлять твои безумные планы.
– Он ничего не знал, – бормочу я, хмурясь оттого, что мы опять вернулись к неприятной теме.
– Он был твоим парнем, а ты скрыла от него такие вещи?
Максим изучающе смотрит на меня, ожидая моего ответа. Я молчу. Я, конечно, знаю, почему не говорила Мише о мести: он бы просто не пустил меня никуда, пригрозив, что все расскажет бабушке, но я не знаю, что сказать Максу.
– Обещай мне, что от меня у тебя никогда не будет тайн! – просит он, серьезно смотря в мои глаза.
– Обещаю.
Глава 3
Как странны наши представления о времени… Если тебе говорят: «Тебе надо отучиться месяц», ты думаешь: «Пипец! Как же еще много!». Но если это касается чего-то приятного, то это время пролетает в одно мгновение, как один бурно насыщенный день.