Моя блестящая леди
Шрифт:
— Я же натравила на тебя ястребов.
Побитый Мордекай чуть не улыбнулся в ответ.
— Очень умно. Я и не подозревал.
Потом замолчал, и оба уставили в зарешеченное окно. У нее сердце ушло в пятки. Уже скоро. Они почти доехали до Башни. Роза прямо ощущала мрачную тень на тюремной повозке.
— Что бы ты сделала в противном случае? — вдруг спросил Мордекай. — Если бы лорд Ночной ястреб был свободен, а те не грозила гильотина?
Роза задумалась. В последнее время ей некогда было размышлять, в чем она ошиблась,
— Я бы не стала развязывать войну на улицах, как собиралась. Линч сказал… что так не выиграешь. Эшелон силен потому, что его боятся, и никто и слова не молвит против.
— Ты бы стала высказываться против Эшелона?
— Нашла бы способ. Возможно, присоединилась бы к Первой партии людей.
— Присоединилась? — Он резко рассмеялся. — Ты бы не смогла быть на вторых ролях. Захотела бы повелевать.
— Возможно, я усвоила урок. Или нет. Кто знает? Сейчас это неважно.
Повозка затормозила, раздался крик. А потом голос Гаррета:
— Пленники в Башню.
Заключенные встретились взглядами.
Мордекай побледнел под коркой грязи.
— Думаешь, на улицах нас будут считать героями?
— Все возможно.
Розалинда затаила дыхание. Она видела страх во взгляде Мордекая и знала, что ее лицо выражает то же самое.
— Всегда хотел стать героем. — Мордекай глубоко вздохнул, когда заскрипел замок на задней стенке повозки. — Значит, вот и все. Какая жалость. Стока усилий…
— И ничего не изменилось, — хрипло согласилась Роза.
Они посмотрели друг на друга.
Мордекай задумался.
— И я им даже без надобности. Им всем нужен Меркурий.
Роза кивнула.
Мордекай облизнул губы и поерзал.
— Я помру, а те ублюдки даже имени моего не вспомнят. Будь они прокляты! Пусть горят в аду!
Глава 27
— Это смешно, — рявкнул Бэрронс, ступив на помост и впервые оказавшись так близко к принцу-консорту.
— Ты смеешь перечить своему принцу? — спросил герцог Блайт.
Безусловно, этот стервятник тоже здесь. Все они: Бальфур занял свободное место Дома Ланнистеров. Он постукивал пальцами по подлокотнику кресла и орлиного взором разглядывал зал.
Линч стоял с высоко поднятой головой и широко расправленными плечами. Но контролировать бешеный ритм биения сердца не мог. Он никогда бы не предпочел смерть, но и выбора ему не оставили. Может, стоило сдать лидера мехов в попытке задобрить принца-консорта, но это опасно. Слишком многие знали, кто такой Меркурий, а управлять Мордекаем Линч не мог.
— Я предлагаю посовещаться, — холодно ответил Бэрронс, — а вы все скорее откусите себе языки и спрячете головы в песок, лишь бы не нанести оскорбление правящей персоне. — Он развернулся, вглядываясь в принца-консорта. — Я знаю, что не единственный считаю такое решение безрассудством. Зато единственный, кому хватает смелости сказать об этом вслух.
Принц-консорт окинул его внимательным взглядом.
— Ты ходишь по грани, Бэрронс.
— Тогда у нас в Совете станет на два места меньше. Возможно, вы предпочитаете диктатуру? — ответил тот.
Опасный ход. Однако Линч заметил проблески тревоги в глазах членов Совета. Они держались за власть. Им достаточно было лишь объединиться, и господству принца придет конец. Но этого никогда не произойдет, если членам Совета позволят отстаивать собственные интересы.
Линч невольно взглянул на Блайта. Стареющий герцог сидел в своем кресле, словно коршун в гнезде, и прожигал взглядом Бэрронса. Полностью в кармане у принца-консорта. Впервые Линч задумался, а что было бы, не откажись он от дуэли с кузеном. Что если бы это он сидел сейчас там, пытаясь помешать принцу?
Дыхание Линча участилось. На самом деле он ни о чем не жалел, несмотря на боль, причиненную ложью Аннабель и Розалинды: поступить иначе, значило бы стать другим человеком.
И всё же, так могло бы быть лучше для других. Для людей, мехов и грязнокровных, которых Эшелон считал отбросами. Линч получил бы власть, влияние.
Бессилие раздражало — жить ему или умереть решит чья-то прихоть.
Принц-консорт наконец переключил внимание на Линча, игнорируя или не замечая многозначительные переглядывания членов Совета. Королева стояла рядом с ним, положив бледную ладонь на его плечо, и блуждая по комнате пустым взглядом. Тот факт, что она стояла, а он сидел, указывал на изменившийся баланс их власти. Её взгляд медленно сфокусировался на Линче.
Две бессильные марионетки.
— Считаешь, это мудро? — тихо спросила она принца. — Сэр Джаспер столько лет служил нам верой и правдой. Помнишь, как он нашел моего кузена Роберта?
— Почти двадцать лет назад, — оборвал её принц-консорт. — С тех пор он служил не так уж добросовестно. Город почти захватили гуманисты. — Он окинул взглядом Совет. — Или все забыли хаос, разразившийся прошлой ночью? Где теперь безопасно? Я даже не могу подписать мирное соглашение в этих стенах или сходить в оперу! Нет. — И снова повернулся к Линчу. — Я дал тебе шанс, и ты меня подвел. Я поклялся тогда, что ты разделишь участь Меркурия, значит, так тому и быть. Стража!
Сэру Ричарду Мэйтленду доставило огромное удовольствие поставить соперника на колени. Ублюдка разжаловали за провал в поисках Меркурия, и теперь он носил простые лейтенантские эполеты.
Линч тяжело осел на мраморный пол: его схватили за волосы, запрокинули голову назад и прижали к горлу лезвие. Сквозь стеклянный потолок бил свет, дышать вдруг стало очень тяжело.
Это конец.
Двери резко распахнулись.
— Стойте!
Сердце Линча ушло в пятки. Голос Гаррета. Что он делает? Линч покачнулся — клинок Мэйтленда сильнее прижался к горлу. По крайней мере, кто-то ещё не желал, чтобы их прерывали.