Моя чужая роль
Шрифт:
Он тихо рассмеялся и покачал головой:
— Вот надо оно тебе?
— Мне интересно, — пожала плечами она. — А что, это какая-то страшная тайна?
— Да нет… это просто мой большой глюк, — он завернул остатки шоколада и спрятал в карман. Кривляясь, широко улыбнулся, растягивая рот пальцами, показал язык, — это не моя улыбка, я её терпеть не могу, но никак не могу отвыкнуть.
— Что значит «не твоя улыбка»? — нахмурилась Стеф, парень запустил пальцы в волосы и изобразил слёзы и истерику:
— Меня заставили! Они пытали меня, мучили… — потёр
Он молчал слишком долго, Стефани уже доела шоколад и комкала в кулаке фольгу:
— И причём тут улыбка?
— Мне наняли учителя, — тяжко вздохнул Стивен, — который много-много часов изучал моё лицо и учил им пользоваться. И этот… — парень злобно засопел, явно сдерживая ругательства, — старый… нехороший… человек, почему-то решил, что мне очень пойдёт такая вот широкая улыбка. А я никогда так не улыбался, мне это вообще не свойственно. — Он помолчал, потом фыркнул: — Мне как-то в далёком детстве, ну, когда, знаешь, зубы меняются и половины нету… дед сказал, что моей лыбой только людей пугать. — Он опять широко улыбнулся, заставив Стефани покачать головой, чертыхнулся и закрыл себе рот ладонью. — Мне лет шесть было, я тогда страшно обиделся и назло всему миру вообще перестал улыбаться. А если было невмоготу, то всё-таки улыбался, но самую малость, зубы не показывал. Вот и прикинь, всю жизнь почти так прожить, а потом приходит какой-то… старый… нехороший человек и говорит, что я должен скалиться во все тридцать два. И я репетировал перед зеркалом, часами, по спортивной привычке черпая энергию из злости на собственную слабость. А злости было много. — Он опять изобразил лыбу в сто зубов и указал на неё пальцем, как на что-то чужеродное: — Я до сих пор не могу от этого избавиться.
Стефани подняла брови и качнула головой:
— Да… и поэтому на тебя нападает эта щит-улыбка каждый раз, когда ты злишься?
Он фыркнул:
— Щит-улыбка… Когда злюсь, когда устал, когда расстроен…
— …когда не хочешь показывать, что чувствуешь на самом деле, — продолжила Стеф, глядя под ноги. — Хочешь, угадаю, какое у тебя сейчас лицо?
Он грустно рассмеялся и потёр щеки:
— Я становлюсь предсказуемым.
— Ага.
— Будешь ещё шоколад, у меня осталось?
— Давай пополам.
Когда они дошли до озера, луна уже взошла, заливая всё неестественным серым светом, чернящим тени и прорисовывающим каждую травинку. Тропинка терялась, Стефани ещё несколько раз чуть не упала, после третьего раза всё-таки решившись взять Стивена за рукав. Он сначала предложил руку, но она упёрто отказывалась, а он тренировался бороться со своей щит-улыбкой, попеременно срываясь на смех и на рык.
— Не получается! Чёрт, неужели это навсегда теперь? — он взлохматил волосы и запрокинул лицо к небу. — Интересно, кто-нибудь, кроме тебя, заметил эту фигню?
— Не знаю, — пожала плечами она, невинно хлопая глазами, — а ты с кем-нибудь ещё бывал так же неоткровенен, как со мной? — Стив бросил на неё укоризненный взгляд и качнул головой, она развела руками: — А что? Этой лыбой ты только прикрываешься, больше она ни для чего не нужна. Задали тебе неудобный вопрос — лыба и мягкий вираж вокруг темы, ответа фиг дождёшься. Зацепили неприятные воспоминания — лыба и опять пляски кругами. — Она скорчила хмурую задумчивую гримасу: — Хм, интересно, заметил ли кто-то ещё тайную магию щит-улыбки?
— Хватит кривляться, — толкнул её Стивен. — Если хочешь знать, некоторые вещи, которые я тебе рассказывал, я вообще никогда никому не говорил.
Он сел на траву, она опустилась рядом, задумчиво глядя на тёмную воду, отражающую небо. Помолчала, потом тихо спросила:
— Честно?
— Угу.
— И Мари?
Стивен фыркнул и чуть улыбнулся:
— Чего это ты её вспомнила?
Она пожала плечами:
— Ну не знаю, вы с ней вроде такие друзья.
— Ты ревнуешь, что ли? — усмехнулся Стив, — не беспокойся, мы с ней не настолько близки, честно. Или ты не меня ревнуешь, а её?
— Её надо ревновать к Алексу, — закатила глаза девушка, — он заполонил всё её время, а у Мари его и так не много было!
— Да я знаю, — вздохнул парень, — она наши вокальные занятия отменила.
— Навсегда?
— Сказала, что временно, но почему-то мне кажется, что навсегда.
— Да, — протянула Стефани, запрокидывая голову к небу, — было-было всё спокойно, а потом нагрянула любофф и всё полетело кувырком.
— Да ладно, — махнул рукой Стивен, — не так уж много она потеряла, зато у них всё хорошо. — Помолчал и тихо добавил: — Хоть у кого-то.
Стеф замерла и закрыла глаза.
«Не начинай, пожалуйста.»
Почувствовала, как сердце за пару секунд разогналось до крейсерской скорости, и в горле мигом пересохло. Она с трудом сглотнула и спросила:
— Слушай, ты говорил, у тебя вода есть?
— Говорил, — с какой-то странной интонацией кивнул Стивен. — А что?
— Дай попить.
— Не дам, — он развёл руками, опять сверкая щит-улыбкой, — я соврал, я гад и сволочь, и никакой воды у меня нет.
— Что, серьёзно? — недоверчиво нахмурилась она.
— Ага, — закивал парень.
— Зачем?
— Хочу тебе кое-что объяснить, но так как объясняльщик из меня, как ты знаешь, хреновый, придётся демонстрировать наглядно.
Он криво ухмыльнулся, она вспомнила прошлую «наглядную демонстрацию» и бросила короткий взгляд на озеро:
— И о чём ты хочешь поговорить?
— О воде, — он заметил её удивлённо-опасливый взгляд и поднял ладони: — Не боись, купать не буду. О той воде, которую пьют. И которой нам обоим сейчас хочется.
— Ты для этого меня шоколадом кормил, да? — вздохнула Стеф, ощущая всё большую сухость в горле.