Моя герилья

Ренсинк Татьяна

Души каждого бушевали от царившей в мире несправедливости. Что стало происходить с людьми, почему надо лишь воевать и через борьбу что-то кому-то доказывать, выслушивать бредни властелинов мира о том, что битва идёт за мир и для лучшего, - не знал никто. Было ясно одно — пока в руках есть сила, оружие, надо биться за право свободы и не позволить чужим завладеть мирной жизнью своей родины!...

На подъезде к Витории Ален переглянулся с Грегором, когда заметили отдыхающих в стороне у поселка нескольких крестьян. Они оба уже понимали, что настало время спланировать следующие действия,

и что именно здесь смогут все расположиться и, может быть, внедрить уже созревший план в жизнь...

Грегор тут же рванул к главарю их испанского отряда. Тот дал приказ остановиться, выслушал всё, что Грегор ему тихо рассказал, и отдал приказ направляться всем в посёлок...

Глава 23

Вечером в посёлке возле города Витория царила тишина. Разместившись у крестьян в домах, отряд испанцев, с которыми прибыл сюда и Ален с друзьями, уже отправился на покой. Они весь день обсуждали дальнейший план действий и были благодарны за прекрасные идеи Грегору. Поддерживал эти идеи и Ален, чувствуя, что именно так, а не иначе, можно подобраться к французам, а через них и к королю Испании, дабы не допустить встречи с Наполеоном.

Только Фернанда, молча выслушивая обсуждения вокруг и видя воодушевление каждого, в том числе и Алена, наполнилась недовольством. Когда все стали расходиться по домам, она вышла на улицу и медленно прогуливалась, размышляла, а непонятный страх переполнял душу...

– О чём думаете, сеньора?
– примчался следом Ален и шёл рядом, одаривая игривой улыбкой.

– Вы лжец, подлец, каких на свете нет, - не глядя на него, говорила сквозь зубы Фернанда.

Она ступала рядом гордо, сложив на груди руки и смотрела вперёд. Понаблюдав за нею, Алену стало не по себе и уже не до улыбок. Он резко остановил её, схватив за талию, и прижал к себе.

– Отпусти же, негодяй, - отвернулась всё же спиной Фернанда, но вырваться из объятий не удалось.

– Тебя терзает наш план, что тебе с подругами придётся сыграть роль куртизанок?
– усмехнулся Ален.
– Вам ведь не в первой, не так ли?

– Нам решать свою судьбу, а ты не имеешь права толкать меня в постель к кому угодно!
– огрызнулась полная обиды и ярости Фернанда.

– А про постель и не было уговора, - удерживал её Ален у себя.
– Не вырывайся же...

– Что?!
– с выдохом застыла Фернанда и медленно повернулась к нему лицом, резко одарив пощёчиной.

– Вам не составит труда отвлекать часть французов танцами и песнями, - продолжал Ален, терпя боль.

– Век торговли, - усмехнулась будто сама себе Фернанда и медленно поплелась дальше по улице.
– Торговли всем,... и женщинами... Надо было набраться смелости и убить вас.

– Я не позволю, чтобы кто-то причинил тебе зло. Ни тебе, ни твоим подругам, - шёл рядом Ален, понимая её переживания.

– Где же ты раньше был?
– засмеялась она, взглянув в его глаза, и остановилась.
– Зло нам уже давно причинили. Те же самые французы, голодные до власти, до новых земель, до женских тел, - провела она по своей фигуре и прослезилась, еле сдерживая

себя, чтобы не разрыдаться.

Видя её боль, Ален составил себе всю картину, будто увидел всё, что происходило в это время с нею и её подругами... Нападения французов, голод, избиения,... насилие...

– Кто это был? Кто из... них?... Ты знаешь?...
– не находил подходящих слов забеспокоившийся Ален.

– Конечно, - словно горела ненавистью именно к нему, усмехалась Фернанда.
– Зачем теперь дорожить нами. Честь мы потеряли, можно и дальше дарить себя.

– Что ты говоришь?
– с обидой прошептал Ален, желая повернуть время вспять и всё же уговорить её тогда уехать вместе.
– Если бы ты не отказала мне тогда...

– Подарить себя тебе?
– засмеялась она.
– Да чем ты лучше?! Пират!

– Я бы не взял тебя силой, - серьёзно сказал Ален.

– Да разве вас всех разглядишь, узнаешь, кто каков, - махнула Фернанда рукой и пошла вновь дальше.

– Теперь ненавижу французов больше, - выдал Ален, желая, но испытывая боязнь, прикоснуться к милой собеседнице, чтобы обнять, целовать и... может даже украсть от этого злобного мира, где нет истинной, мечтаемой любви...

– Не стоит, - пожала плечами Фернанда, будто уже не жалела себя, не испытывала обид.
– Есть и порядочные среди них, уверена, видела. Таким, конечно же, чужие женщины не нужны.

– Фернанда, - взял Ален её за руку и остановил перед собой.
– Согласись на этот раз уехать со мною. Молчи!
– видел он её реакцию: как она уже мотала головой и хотела сразу высказать отказ.
– Молчи... Послушай, что скажу. Как только расправимся с этими французами здесь, попробуем спасти вашего короля и заберём Сета, согласись отправиться с нами. Тебя здесь ничто не будет уже держать. А дальше будет жизнь такой, как хочешь, клянусь. Я не буду обещать луны с небес и все чудеса мира, но обещаю лишь одно... Любить тебя и ценить, как самое дорогое, что есть в моей жизни.

Фернанда молчала. Она смотрела в его влажные глаза и не находила слов. Желала отказать, да. Желала и броситься в его объятия, признаться в ответных чувствах, но... сдержалась. Отдёрнув руку, Фернанда продолжила молча идти по улице. Ален шёл рядом и теперь тоже молчал, пока они не остановились перед домом, где Фернанда уединилась на покой...

– Как море для земли, я — твой, - вымолвил Ален, вновь встретившись с её взглядом.

Фернанда промолчала, скрывшись в доме и оставив любимому лишь сомнения и... отчаяние...

Глава 24

И море шумит, и солнце горит,

Как раньше.

И в каплях росы танцуют лучи

Так же ярко.

Как птица парит душа моя ввысь,

Как раньше.

В любви б только жить, но смотрит на мир

Печальным взглядом.

Вновь солнце на небе, ну взгляни,

Как раньше,

Но тает роса и капля моей слезы -

Не жалко.

Я слышу, как душа моя кричит и плачет.