Моя летопись

Лохвицкая Надежда Александровна

Открой мне счастье, Закрой глаза… [248]

Либеральный оратор вставлял в свою речь:

Сегодня сердце отдам лучу… [249]

А ответная рифма звучала на полустанке Жмеринка-Товарная, где телеграфист говорил барышне в мордовском костюме:

Я буду дерзок — я так хочу.

У старой писательницы Зои Яковлевой, собиравшей у себя литературный кружок, еще находились недовольные декаденты, не желающие признавать Бальмонта замечательным поэтом. Тогда хозяйка просила молодого драматурга Н. Евреинова прочесть что-нибудь. И Евреинов, не называя автора, декламировал бальмонтовские «Камыши»,

248

С. 233. Он удивил

и восхитил нас своим «перезвоном хрустальных созвучий»… «Открой мне счастье, закрой глаза…»— Последние строки стихотворения К. Д. Бальмонта «Ты здесь» (1901) из книги «Будем как солнце» (1903). (прим. Ст. Н.).

249

С. 234. Либеральный оратор вставлял в свою речь: «Сегодня сердце отдам лучу…»— Цитата из стихотворения Бальмонта «Хочу» («Будем как солнце», цикл «Семицветник»). (прим. Ст. Н.).

Камыш-ш-ши шуршат… [250] Зачем огоньки между ними горят…

Декламировал красиво, с позами, с жестами. Слушатели в восторге кричали: «Чье это? Чье это?»

— Это стихотворение Бальмонта, — торжественно объявляла Яковлева.

И все соглашались, что Бальмонт прекрасный поэт.

Потом пошла эпоха мелодекламации.

В моем саду сверкают розы белые, [251] Сверкают розы белые и красные, В моей душе дрожат мечты несмелые, Стыдливые, но страстные.

250

«Камыш-ш-шu шуршат…»— Неточная цитата из стихотворения Бальмонта «Камыши» (1895). (прим. Ст. Н.).

251

«В моем саду сверкают розы белые…»— Неточная цитата из стихотворения Бальмонта «В моем саду» (1900). (прим. Ст. Н.).

Декламировала Ведринская. Выступали Ходотов и Вильбушевич [252] .

Ходотов пламенно безумствовал, старательно пряча рифмы. Актерам всегда кажется, что стихотворение много выиграет, если его примут за прозу. Вильбушевич разделывал тремоло и изображал море хроматическими гаммами. Зал гудел восторгом.

Я тоже отдала свою дань. В 1916 году в московском Малом театре шла моя пьеса «Шарманка Сатаны». Первый акт этой пьесы я закончила стихотворением Бальмонта. Второй акт начала продолжением того же стихотворения. «Золотая рыбка» [253] . Уж очень оно мне понравилось. Оно мне нравится и сейчас.

252

Декламировала Ведринская. Выступали Ходотов и Вильбушевич. — Ведринская Мария Андреевна (ум. 1948) — актриса Театра В. Ф. Комиссаржевской, позднее — Александринского театра, жена режиссера и драматурга Н. А. Попова (1871–1949). Ходотов Николай Николаевич (1878–1932), актер Александринского театра, и пианист Вильбушевич Евгений Борисович (1874–1933) создали жанр мелодекламации; одна из первых работ — «Умирающий лебедь» Бальмонта (см.: Ходотов Н. Н. Близкое-далекое. Л.; М., 1962. С. 160–165; Дон-Аминадо. Поезд на третьем пути. М., 1991. С. 62–63, 171). (прим. Ст. Н.).

253

С. 234–235…я закончила стихотворением Бальмонта… «Золотая рыбка». —Стихотворение Бальмонта «Золотая рыбка» вошло в его книгу «Только любовь» (1903), цикл «Очертания снов». (прим. Ст. Н.).

В замке был веселый бал, Музыканты пели. Ветерок в саду качал Легкие качели. И кружились под луной, Словно вырезные, Опьяненные весной Бабочки ночные. Пруд качал в себе звезду, Гнулись травы зыбко, И мелькала там в пруду Золотая рыбка. Хоть не видели ее Музыканты бала, Но от рыбки, от нее, Музыка звучала… и т. д.

Пьеса была погружена в темное царство провинциального быта, тупого и злого. И эта сказка о рыбке такой милой, легкой, душистой струей освежала ее, что не могла не радовать зрителей и не подчеркивать душной атмосферы изображаемой среды.

Бывают стихи хорошие, отличные стихи, но проходят мимо, умирают бесследно. И бывают стихи как будто банальные, но есть в них некая радиоактивность, особая магия. Эти стихи живут. Таковы были некоторые стихи Бальмонта.

Я помню, приходил ко мне один большевик — это было еще до революции. Большевик стихов вообще не признавал. А тем более декадентских (Бальмонт был декадентом). Из всех русских стихов знал только некрасовское:

От ликующих, праздно болтающих, [254] Обагряющих руки в крови Уведи меня в стан погибающих…

Прочел, будто чихнул четыре раза.

Взял у меня с полки книжку Бальмонта, раскрыл, читает:

Ландыши, лютики, ласки любовные, [255] Миг невозможного, счастия миг.

— Что за вздор, — говорит. — Раз невозможно, так его и не может быть. Иначе оно делается возможным. Прежде всего надо, чтобы был смысл.

254

С. 235. «От ликующих, праздно болтающих…» —Цитата из стихотворения Н. А. Некрасова «Рыцарь на час» (1862). (прим. Ст. Н.).

255

С. 236. «Ландыши, лютики, ласки любовные…»— Цитата из стихотворения Бальмонта «Песня без слов» (книга «Под северным небом», 1894). (прим. Ст. Н.).

— Ну так вот слушайте, — сказала я. И стала читать:

Я дам тебе звездную грамоту, [256] Подножием сделаю радугу, Над пропастью дней многогромною Твой терем высоко взнесу…

— Как? — спросил он. — Можно еще раз?

Я повторила.

— А дальше?

Я прочитала вторую строфу и потом конец:

Мы, будем в сияньи и пении, Мы будем в последнем мгновении, С лицом, обращенным на юг.

256

«Я дам тебе звездную грамоту…»— Неточная цитата из стихотворения Бальмонта «Звездная грамота» (книга «Зарево зорь», 1912). (прим. Ст. Н.).

— Можно еще раз? — попросил он. — Знаете, это удивительно! Собственно говоря, смысла уловить нельзя. Я по крайней мере не улавливаю. Но какие-то образы возникают. Интересно — может, это дойдет до народного сознания? Я бы хотел, чтобы вы мне записали эти стихи.

Впоследствии, во время революции, мой большевик выдвинулся, стал значительной персоной и много покровительствовал братьям-писателям. Это действовала на него магия той звездной грамоты, которую понять нельзя.

Бальмонта часто сравнивали с Брюсовым. И всегда приходили к выводу, что Бальмонт истинный вдохновенный поэт, а Брюсов стихи свои высиживает, вымучивает. Бальмонт творит, Брюсов работает. Не думаю, чтобы такое мнение было безупречно верно. Но дело в том, что Бальмонта любили, а к Брюсову относились холодно.

Помню, поставили у Комиссаржевской «Пелеаса и Мелисанду» в переводе Брюсова [257] . Брюсов приехал на премьеру и во время антрактов стоял у рампы лицом к публике, скрестив руки, в позе своего портрета работы Врубеля [258] . Поза, напыщенная, неестественная и для театра совсем уж неуместная, привлекала внимание публики, не знавшей Брюсова в лицо. Пересмеиваясь, спрашивали друг друга: «Что означает этот курносый господин?»

257

…поставили у Комиссаржевской «Пелеаса и Мелисанду» в переводе Брюсова. — Пьеса бельгийского драматурга Мориса Метерлинка (1862–1949) «Пелеас и Мелисанда» (1892), переведенная В. Я. Брюсовым специально для Театра Комиссаржевской и поставленная В. Э. Мейерхольдом, открывала сезон 1907–1908 гг. Брюсов присутствовал на премьере 10 октября 1907 г. (См.: Метерлинк М. П. Пелеас и Мелисанда / Пер. В. Брюсова. М.: Скорпион, 1907). (прим. Ст. Н.).

258

Брюсов… стоял… в позе своего портрета работы Врубеля. — Портрет В. Я. Брюсова работы М. Л. Врубеля (1906) находится сейчас в Третьяковской галерее в Москве. (прим. Ст. Н.).

Ожидавший оваций Брюсов был на Петербург обижен.

Как встретилась я с Бальмонтом

Прежде всего встретилась я с его стихами. Первое стихотворение, посвященное мне, было стихотворение Бальмонта.

Тебя я хочу, мое счастье, [259] Моя неземная краса! Ты — солнце во мраке ненастья, Ты — жгучему сердцу роса!

Посвятил мне это стихотворение не сам Бальмонт, а кадет Коля Никольский, и было мне тогда четырнадцать лет. Но на разлинованной бумажке, на которой старательно было переписано это стихотворение, значилось «посвящается Наде Лохвицкой». И упало оно, перелетев через окно, к моим ногам, привязанное к букетику полуувядших ландышей, явно выкраденных из вазы Колиной тетки. И все это было чудесно. Весна, ландыши, моя неземная краса (с двумя косичками и веснушками на носу).

259

С. 237. «Тебя я хочу, мое счастье…»— Цитата из стихотворения Бальмонта, вошедшего в книгу «В безбрежности» (1895), цикл «Любовь и тема Любви». (прим. Ст. Н.).